«Естественным образом они собираются и начинают принимать какие-то решения, потому что они – прихожане»

Совместная программа радио «Град Петров»

и Санкт-Петербургского института истории РАН

«Архивная история»

Гость: Алексей Александрович Вовин

Тема: средневековые Новгород и Псков в архивных документах, часть 2

Эфир: 25 августа 2025 г.

АУДИО

Алексей Вовин:

Вот вы задали очень хороший вопрос по поводу возможности сосуществования моделей государственного устройства Москвы и Новгорода. Коммунальное устройство города и такое коммунальное развитие вполне могло существовать и в рамках национальных государств Нового времени и мы такие примеры знаем. … Последние остатки Любекского права в Риге были отменены фактически после революции 1905 года.

…

Сложно говорить о той форме Московского государства при Иване III, что оно носило национальные черты. Нет, наверное, всё-таки национальных черт ещё не носило. Но это период формирования самой идеи нации.

…

В самом, я бы сказал, несомненном виде, конечно, нация себя манифестируют уже в Смутное время, когда Второе земское ополчение собирается на защиту русской земли. Нет никакого русского царя, его в принципе не существует, но они идут защищать русскую землю, вот там уже прямо видно, как национальная идея во всём этом сквозит.

Марина Лобанова:

Еще про эти разные модели государственного устройства. Знаете, историки часто говорят, что проблема России, с которой мы подходим к началу кровавого XX века, это неграмотность. Низкая степень грамотности, высокая степень неграмотности в России… А одновременно есть представление о почти поголовной грамотности, скажем, новгородцев. Вот я хочу спросить, правда ли это, что Новгород сумел иметь такую степень грамотности, все умели читать и писать. Верно ли это представление? И действительно ли в сравнении с  этим «московская модель» представляла собой то, что веками и грамотность вообще была не нужна, и с безграмотностью мы так и подошли чуть ли не вплотную к периоду «наши дни».

Алексей Вовин:

Это такой большой хороший вопрос. Ну, смотрите, давайте сначала вообще про грамотность и безграмотность на Руси. Какой был явный плюс и одновременно минус принятия восточного христианства? Поскольку письменность появилась на Руси почти сразу на местном языке… Это большой плюс, потому что письменность на местном языке делает грамотность более доступной. Потому что для того, чтобы научиться читать и писать, тебе нужно учиться, как это не банально, читать и писать. А в Западной Европе ситуация была другой, поскольку письменность была только латинском, то в большинстве стран Западной Европы, соответственно, чтобы научиться читать и писать – нужно было не только научиться закорючки выводить, а нужно было ещё латинский язык выучить. И это, конечно, сложность совсем другого порядка. Потому что одно дело просто научиться выводить буквы, а другое дело узнать новый, другой язык.

Имея в виду грамотность как технический навык (мы не можем оценить, поголовно новгородцы были грамотные или не поголовно, я думаю, что вряд ли всё-таки поголовно): да, значительная часть новгородцев умела читать и писать. Во всяком случае, грамотность никак не была связана с принадлежностью к церкви, как это зачастую случалось во многих регионах Западной Европы в Средние века. Думаю, что не будет слишком смелым заявление, что на Руси в определённый момент времени процент людей, умеющих читать и писать, был выше, чем в среднем в Западной Европе.

Минус в том, что те, кто научился читать и писать на Руси в Средние века – они получали  прежде всего вот этот механический навык и ничего более. Объём литературы (даже не литературы, а книжности) на Руси в это время был очень мал.

Марина Лобанова:

Нечего читать.

Алексей Вовин:

И мы все умеем писать. Но читать – просто нечего. … Вот такой замкнутый круг ограниченного объёма книжности. А, соответственно, те, кто через вот это сито латинского языка пробивался в Западной Европе – они уже как раз получали доступ ко всей латинской книжности.

…

Но в Новгороде и Пскове, по всей видимости, традиция документооборота, в первую очередь частного акта, фиксирующего куплю-продажу, наследство, дарение и так далее, и так далее, но в общем всё, что мы имеем ввиду, когда мы говорим про частный акт, действия между двумя людьми, не между властью и человеком, а между двумя людьми, тремя и так далее. Вот традиция частного акта в Новгороде и Пскове, по всей видимости, старше, чем на северо-востоке Руси.

…

Марина Лобанова:

И заканчивая наши беседы… Вот всё-таки такое чувство, что 100 лет назад Россия пошла не тем путем, каким могла бы идти, а свернула не туда. И вот мы в этих беседах говорили про Новгород и Псков как альтернативные (или параллельные) Москве модели устройства русской общественно-политической жизни. Да и много раз мы в нашей истории такие слова говорим: мы могли  идти таким путем, а пошли вот этим… Так что про «единственный и неповторимый путь России» как-то уже даже и смешно упоминать.

А вот это новгородское, псковское, северо-западное, вечевое, горизонтальное общество… и вообще Русь домонгольская – может быть, оно как-то стало вновь актуальным, проснулось в период Февраля 1917 года? И в Учредительное собрание выборы, и самоорганизация крестьян… Все стали самоорганизовываться, стали проводить как-то выборы, которые не сверху приказано: «Проведите!» – а сами как-то смогли разобраться, и как выборы проводить, и за кого голосовать. Даже то, что мы знаем из церковной истории, тоже много про это говорили мы в нашем эфире, как и на Собор выборы провели, и на приходах выборы провели – быстро и эффективно, вообще без проблем с этим справились. И церковное «учредительное собрание» (в отличие от государственного) даже провело реформу управления! Заменили окончившуюся с отречением синодальную систему – соборно-патриаршим управлением. Это практически мгновенно было всё проведено и сделано! То есть – вот откуда что берется, можно подумать, этого же уже несколько веков не бывало.

Это у нас в крови?

Алексей Вовин:

Я не верю про «в крови».

Марина Лобанова:

Культурная память?

Алексей Вовин:

Это, конечно, результат не того, что когда-то были коммуны Новгород и Псков, а это всё-таки результат того, что достаточно долго Россия, Российская империя шла в культурном смысле вместе с Западной Европой, и просто те идеи свободы, идеи прав и многие другие – они просто уже были укоренены. И я не думаю, что здесь дело в Новгороде и Пскове.

Приведу такой пример. Вот прошло с присоединения к Московскому государству 100 лет. И вот во время Смуты, в критический момент, когда царь Василий Шуйский фактически окружён в Москве, и вот северные города (Устюг, Вологда и так далее) начинают самоорганизовываться, в них просыпается политический актор, они начинают заключать союзы, они начинают вести какую-то политику, они договариваются со шведами и так далее. Что это? То, что в них 100 лет спало? Или на ушко отцы говорили сыновьям: «Помни, вече бывает!» Нет, я, конечно, так не думаю. Я думаю, это просто для людей христианской культуры естественная форма поведения. Вот это слово – соборность…

Марина Лобанова:

Собрались – решили.

Алексей Вовин:

Когда есть безопасность (за городскими стенами), никто прямо сейчас всех убить не угрожает, когда нет сильной центральной власти (она отсутствует как таковая), никто тебя под себя не подминает… ну и вот, естественным образом они собираются и начинают принимать какие-то решения. И собираются все вместе они как прихожане центрального храма. И вот из этих приходских собраний (применительно к западноевропейским городам этот сюжет хорошо изучен) рождаются собрания этой самой коммуны. Собственно, в Новгороде и Пскове мы тоже наблюдаем схожие вещи. Единственный способ их собрать – церковный колокол, единственное место – площадь перед собором.

См. также: