Локации отечественной философской эмиграции

Программа Артема Гравина

«Исследования и исследователи»

Цикл бесед «Философский пароход как исторический и культурный феномен»

Гость: Анна Игоревна Резниченко

Тема: «Локации отечественной философской эмиграции: Прага»

Эфир: 1 сентября 2022 г.

АУДИО

Напоминаем, что программа «Исследования и исследователи» («И&И») выходит каждый четверг в 21.40 (повтор в пятницу в 15.10).

Программа посвящена жизни и деятельности представителей послереволюционной отечественной философской эмиграции в Праге. Отдельно рассмотрен «пражский» период творчества отца Сергия Булгакова.

Анна Резниченко:

Эмиграция – самый длительный (1923-1944) и самый интеллектуально насыщенный при всей своей внешней статичности период в жизни Булгакова. После непродолжительных странствий (Константинополь – Прага) о. Сергий занимал кафедру церковного права и богословия на юридическом факультете Русского Научного Института в Праге (весна 1923 — лето 1925). С июля 1925 года Булгаков переезжает в Париж, где занимает в статусе профессора кафедру догматического богословия новооткрывшегося Православного Богословского института св. преп. Сергия Радонежского. С 1931 г. Булгаков – инспектор института (после митр. Вениамина (Федченкова)), с 1940 года – его декан; в 1943-м получает степень доктора церковной истории honoris causa.

Как общественно-церковный деятель Булгаков включился в процесс создания и развития Русского студенческого христианского движения (1923 – съезд в Пшерове, Чехия; 1924 – съезд в Анжероне, Франция; 1925 – съезд в Хопове, Сербия и т. д.). Булгаков участвовал в англо-русской конференции в Сент Олбансе (Великобритания) в декабре 1927 — январе 1928 года, на которой создано Содружество святого Албания и преподобного Сергия; и, шире, в экуменическом движении, участвуя в работе Всемирных христианских конференций в Лозанне (3-21 августа 1927), Оксфорде (июль 1937) и Эдинбурге (август 1937). В период эмиграции Булгаков пишет самые известные свои богословские сочинения: «малую» («Купина неопалимая: Опыт догматического истолкования некоторых черт в православном почитании Богоматери» (1927), «Друг Жениха: О православном почитании Предтечи» (1927), «Лестница Иаковля: Об ангелах») и «большую» («Агнец Божий: О Богочеловечестве. Часть I» (1933), «Утешитель: О Богочеловечестве. Часть II» (1936), «Невеста Агнца: О Богочеловечестве. Часть III» (опубликована только в 1945 году, т. е. после смерти Булгакова) богословские трилогии. Практически все другие тексты, написанные в этот период, включая и тексты проповедей (большинство из них опубликовано при жизни о. Сергия в сборнике «Радость церковная», в 1938), и статьи, связанные с его экуменической деятельностью (наиболее важными из них являются «К вопросу о Лозаннской конференции: (Лозаннская конференция и энциклика папы Пия XI: Mortalium animos)» (1928), «У кладезя Иаковля (Ин 4. 23): О реальном единстве разделенной Церкви в вере, молитве и любви)» (1933) и «Una sancta (Основание экуменизма)» (1938–1939)), в большей или меньшей степени связаны с мотивами и темами «большой» и «малой» трилогий, либо являются пролегоменами («Ипостась и ипостасность» (1924), «Главы о Троичности» (1925, опубликованы частично в 1928 и 1930), «Св. Пётр и Иоанн: Два Первоапостола» (1926)) или комментариями (языком самого Булгакова, «экскурсами») к ним. Особое значение имеют работы, содержащие реферативное изложение взглядов Булгакова этого периода – «София, Премудрость Божия» (увидел свет лишь английский перевод этой работы: «Wisdom of God. A brief summary of Sophiology», (1937)) и «Православие: Очерки учения православной Церкви» (опубликованы в 1964).

Построения Булгакова периода эмиграции, как и прежде, связаны со стремлением рационализировать то мистическое чувство присутствия Бога в мире, которое ощущается мыслителем как глубокое и собственное; рационализировать, по возможности, в рамках православной догматики. Однако налицо и разрыв привычных связей; и осознание недостаточности прежнего языка для описания этого разрыва; и необходимость настойчивого поиска новых оснований для Завета, новой цельности: «Бог» отошел от «мира», и эта богооставленность имеет глобальный характер, пронизывая все слои бытия. Концепция о. Сергия, впервые «заявленная» в «Ипостаси и ипостасности» и окончательно оформленная в «большой» трилогии, существенно отличается от онтологических построений и «Света Невечернего», и «Философии хозяйства». Она основана на обнаружении, или, точнее, на конструировании метафизического пространства на границе двух дискурсов: богословского, опирающегося на Священное Писание, т.е. на истину Откровения, и на Предание, с принятой для богословской литературы системой ссылок и способом изложения; и философского, основанного на возможностях дискурсивного (или диалектического – слова, характерные для терминологии тех лет: рассудочного, имеющего отношение к «чистому разуму») мышления, «способности творческого воображения». Метафизический багаж, заимствованный русской философией у философии западной, в первую очередь немецкой со времен Вл. Соловьёва, воспринимаемый как собственное бремя в начале века, становится тяжким, лишним в бездомном эмигрантском бытии.