«В Финляндии до сих пор живут потомки восставших 100 лет назад кронштадтцев»

Программа Марины Лобановой

«Встреча»

Гость: историк Юлия Мошник, к.и.н., старший научный сотрудник Выборгского музея-заповедника

Тема: К 100-летию 1921 года. Судьбы участников Кронштадтского восстания

Эфир 6 марта 2021 г.

 

Марина Лобанова:

Я надеюсь, мы не в единственной передаче, точнее, даже знаю точно, что не в единственной, будем отмечать 100-летие Кронштадтского восстания, говорить об этом событии. Сегодня мой собеседник историк Юлия Игоревна Мошник, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Выборгского музея-заповедника. Наша тема – судьбы участников Кронштадтского восстания, тех, кто после подавления этого восстания ушёл в Финляндию. В открытых источниках называется число 8000, оно огромно, как мне представляется, и, мне кажется, что мало кто задумывается о том, сколько именно людей и погибло, и потом было, соответственно, и расстреляно, и репрессировано, то есть здесь какие-то огромные совершенно числа – очень много человек здесь участников и пострадавших. Вот это невероятное число 8000. Юлия Игоревна меня поправит, если что. А я просто хочу представить масштаб: в несколько дней вдруг у нас появилось около 8000 эмигрантов – вот этих вот участников Кронштадтского восстания.

 

Юлия Мошник:

На самом деле, это число 8000, оно гуляет по огромному количеству статей и вообще закрепилось в научной литературе, связанной с историей Кронштадтского восстания. Эта цифра появилась сначала в рапорте коменданта пограничного округа, который сообщил о том, что приняли 8000 человек. Но надо понимать, что принимали кронштадтцев в Финляндии в разных пунктах, и поначалу составить точный список было невозможно. И эта цифра оказалась неточной. При окончательном сведении списков оказалось, что в Финляднию ушло 6300-6400 человек, которые были распределены по нескольким пунктам, где их встречали, разоружали и давали какой-то первичный кров. Поэтому вот чуть-чуть цифры расходятся, хотя, на самом деле, одно из важнейших лиц в истории восстания, генерал Александр Николаевич Козловский, который командовал артиллерией Кронштадтской крепости, он предположил в общении с властями, что уйдёт в Финляндию 20.000 человек (от 15 до 20 тысяч), но этого не случилось. Вот это те люди, которые не дошли, которые были убиты по дороге или остались. Не смогли попасть в Финляндию.

 

Марина Лобанова:

Таким образом, это тысячи. И возникает вопрос – а дальше-то с ними что? Вопрос как бы с двух сторон интересен, то есть, во-первых, вообще интересно, что с людьми произошло. А, во-вторых, нам же кажется как: если люди ушли, они должны оставить какие-то свидетельства, документы, воспоминания, что-то ещё, то есть какая-то альтернативная может быть история Кронштадтского восстания. Получилась ли она? Вообще, что с ними было, вот с этими людьми? Может, они потом обратно вернулись.

 

Юлия Мошник:

Последнее замечание как раз в точку бьет. Потому что большая часть тех людей, которые попали в Финляндию 17-19 марта 21 года, они вернулись в советскую Россию. Кто-то вернулся неофициальным путем, кто-то был выслан, кто-то вернулся уже по амнистии, которая была объявлена Советской властью для рядовых участников восстания. Сначала была объявлена амнистия к 4-хлетию Советской власти, она для тех, кто остался в советской России, а к пятилетию советской власти, в 22 году, была объявлена амнистия для тех, кто ушел в Финляндию. И этой возможностью многие воспользовались и в конечном итоге к 1923 году в Финляндии осталось порядка полутора тысяч кронштадтцев. То есть вообще возвращение имело массовый характер.

Как вообще получилось, что они оказались в Финляндии? Почему, собственно, Финляндия была выбрана тем местом, где можно было укрыться. Дело в том, что в результате двух штурмов Кронштадтской крепости оказались и гарнизон, и флот, и население в окружении, и единственным путем, по которому можно было сколько-то относительно безопасно уйти от преследования войсками Красной армии, это в Финляндию. И Финляндия это было то место, где можно было рассчитывать на какую-то помощь, потому что уже на протяжении нескольких дней восстания, по крайней мере с 8 марта, в Кронштадте находились представители из Финляндии. Это представители белоэмигрантских российских организаций, которые объяснили, что они могут какую-то поддержку оказать, прежде всего, продовольственную, всё это шло через организации международного Красного Креста, прежде всего, американского Красного Креста. И кронштадтцы чувствовали, что в Финляндии можно, по крайней мере, рассчитывать на то, что их не убьют, что они там могут оказаться в безопасности. И когда 17 марта стало понятно, совершенно окончательно стало понятно, что восстание потерпело поражение, начался отход людей по льду, от Котлина в сторону финского берега, там не было единой какой-то точки, люди шли куда дойдут. У кого-то были повозки, у кого-то были лошади, у кого-то ничего не было, и они шли пешком. Кто-то шёл с оружием, кто-то безоружный, некоторые шли с жёнами и детьми. В этом количестве – больше 6 тысяч человек – были и женщины и дети, большая часть этих людей это были солдаты все-таки, солдаты гарнизона Кронштадтского. И все эти люди шли с какой надеждой, что они доберутся, и там они окажутся в безопасности.

Этот отход не был как-то особенно организован хорошо, потому что Военно-революционный комитет собственно лишь принял такое решение, но далеко не все были оповещены о том, что существует такая возможность. Только по почти случайности эта информация доходила до отдаленных участков обороны. Но, тем не менее, вечером 17 марта люди, где они могли это сделать, они выходили на лёд и шли к финскому берегу.

В итоге вечером этого дня в Терийоки (нынешний Зеленогорск) пришло около 600 человек, а на следующее утро их было уже 2.000 и люди постоянно подходили и подходили. Их встречали, потому что финны были готовы к такому развитию событий. Они очень пристально следили за тем, что происходит в Кронштадте, финская печать была полна публикациями. Фактически – это главная тема финских газет марта 1921 года.

Очень внимательно смотрят, что же собственно происходит в Кронштадте. Естественно, финны подозревали, что придется кого-то принять. Для встречи были мобилизованы пограничные отряды и отряды шюцкора, вооруженных людей разгружали и препровождали в какие-то места, где можно было по крайней мере согреться и под крышей находиться. Хотя не на всех места хватало.

Вот таким вот образом к 18 марта в Терийоки оказалось большое количество кронштадтских участников восстания.

 

Марина Лобанова:

Вот здесь интересна позиция Финляндии как государства. А им не было боязно принимать этих людей? Мы знаем, что, допустим, когда Эстония принимала Северо-Западную армию, её остатки, то там большие были проблемы с размещением, и с оружием, и с имуществом. А здесь Финляндия. Вот вы сказали очень интересные подробности, что следили за событиями, все газеты об этом писали, что это новость номер один. Неужели Финляндии как государство – на стороне Кронштадтского восстания?

 

Юлия Мошник:

Это не совсем верно. Потому что Финляндия незадолго до этих событий, в октябре 20 года, заключила мирный договор с Советской Россией, Тартусский мир. И, разумеется,  Финляндия была настроена на выстраивание добрососедских взаимоотношений. Потому что и так два года продолжалась война, она не совсем открытая, но всё-таки это настоящие боевые действия между РСФСР и Финляндией, и в 20 году эти боевые действия прекратились. Наконец появилась возможность восстановить дипломатические отношения, установить экономические связи, в общем, Финляндия совсем с Советской Россией ссориться не собиралась. Но, с другой стороны, для Финляндии было очень важно показать себя миру как государство, в котором важны гуманистические ценности. И, естественно, показать себя такой страной, которая выталкивает на смерть тех, кто пытается спасти собственные жизни, это было невозможно.

Тем более, что в приграничных районах Финляндии находилось огромное количество русского населения. Это были и те русские, которые жили здесь веками, и те русские, которые оказались беженцами в результате революционных событий с семнадцатого года. Люди бежали через границу, благо она была почти дырявая и это было возможно. И, конечно, в ближней Финляндии, ближней к границе Финляндии, той самой русскоязычной Финляндии, который был собственно Карельский перешеек и Выборг, очень сильны были эмигрантские организации, русские эмигрантские организации, белой эмиграции, которые, естественно, поддерживали связи и с Парижем, отчасти контролировались Парижем. Конечно, они были настроены так, что ожидали очень многого от кронштадтцев. Даже не то что ожидали, а надеялись оказывать своё влияние. Своё воздействие на то, как  будут развиваться события в Кронштадте, они надеялись на победу. Хотя надежды эти были не очень крепкими, но все-таки.

Для Финляндии существовал вот такой вот выбор: нужно было проявить такую гибкость по отношению к кронштадтцам, чтобы, с одной стороны, обеспечить им какой-то прием, обеспечить им безопасность, и с другой стороны, не поссориться со своими теперь уже дружескими соседями, с Россией.

 

Марина Лобанова:

А сколько по времени нужно было идти по льду?

 

Юлия Мошник:

Выйти можно было в разных совершенно местах, поэтому кто-то шел всю ночь, кто-то шел несколько часов. Но если уж совсем прямо идти, то примерно 17 километров нужно пройти. Это долго и это зависело еще и от того, в каком состоянии люди находились, потому что некоторые уходили после того, как они несколько ночей не спали во время штурма Кронштадта. Люди были обессилевшие.

 

Марина Лобанова:

Кто-то и не вернулся в советскую Россию. Что было с ними потом?

 

Юлия Мошник:

Нужно, наверное, разделить на группы, потому что не у всех была возможность вернуться, начнем с этого. Возвращаться в советскую Россию было смертельно опасно, по крайней мере, для руководителей восстания. Для членов Ревкома. Для объявленного руководителем восстания генерала Александра Николаевича Козловского, они, если бы вдруг изъявили желание вернуться, они бы шли на верную смерть. И они такого желания  не изъявили, естественным образом.

А надо сказать, что поначалу их держали отдельно, их поместили в терийокский карантин, это одна из дач в Зеленогорске, там содержались отдельно от других младших офицеров, которые были также в Терийоки первое время. Простых солдат и матросов отправили сразу же почти на территорию форта Ино. Это территория, где были русские бараки, которые в 1918 году опустели. И где можно было принять большое количество военных. Там можно было поставить охрану, там имелись склады, где можно было обеспечить постоянное хранение продуктов питания, чтобы кормить всех этих людей. И вот таким вот образом на территории порта Ино сразу же, в первый день был образован изоляционный лагерь для кронштадтцев.

Впоследствии таких лагерей стало несколько. К лету 21 года главным таким лагерем стал расположенный под Выборгом лагерь на острове Туркинсаари, сейчас он называется Овчинный.

Эти люди оказались отделены, скажем так, от обычных жителей, от граждан Финляндии. Они не имели, не обладали никакими гражданскими правами, они должны были содержаться отдельно. Надо сказать, об этом позаботились и Козловский, и председатель Военно-революционного комитета Степан Максимович Петриченко, которые направили прошение коменданту пограничного округа об интернировании кронштадтцев, для того, чтобы их не выдали советским властям. Это было разумное решение. И это обеспечило жизнь этим людям. А американский Красный Крест позаботился о том, чтобы кронштадтцы получили сразу же, в первые же дни какую-то материальную поддержку, продовольствие, медикаменты, всё это было передано финляндскому правительству, которое тоже выделило средства на содержание кронштадтцев.

Так получилось, что к лету 1921 года практически все они оказались интернироваными в изоляционных, иногда их называют концентрационные, лагерях.

Жизнь там была не сахар, прямо скажем. Потому что это была охраняемая территория, это места, где кронштадтцы содержались скученно, где они почти голодали, иногда совсем голодали, рацион питания был невеликий и неразнообразный, кормили картошкой, капустой, немножко зерновыми. Конечно, тяжело там было жить. Конечно, они мучились оттого что они находятся взаперти как в тюрьме. И когда кронштадтцы оказались в таких условиях – они очень захотели домой. Они захотели к семьям, они захотели просто быть свободными людьми.

Многие мечтали о возвращении на родину. И многие участники восстания вовсе не были какими-то такими идейными. Они примкнули к восстанию на волне народного возмущения, они действительно надеялись на то, что произойдут некие изменения, что они смогут удержать власть без большевиков, но именно советскую власть, где их голоса и их мнение будут учитываться, и где они будут сами принимать какие-то важные решения. Когда всё это рухнуло… и они оказались в лагере, они, конечно, начали думать, чтобы просто отказаться хотя бы среди людей, которые говорят по-русски.

Кронштадтцы начали проситься на родину. И эти просьбы, сначала нелегальным образом, но стали удовлетворяться.

Чтобы попасть в советскую Россию, нужно было объяснить это свое желание. Некоторых препровождали сначала в Выборгскую тюрьму, где проводились какие-то беседы. И небольшими группами или по одному финны нелегально перебрасывали их заграницу.

Почему так поступали финские власти? Именно с рядовыми участниками восстания.

Прежде всего потому что Выборгская губерния была перегружена беженцами. Тут – случай, когда нужно кормить, каким-то образом обеспечивать жильем, все-таки это большие расходы. А тут человек хочет добровольно уехать – ну и пусть себе возвращается на родину.

Так кронштадтцы стали поступать обратно через границу, некоторые писали бумаги, в которых объясняли, это такие расписки, о том, что они не имеют претензий к органам финской власти, и добровольно, на свой страх и риск, возвращаются.

Что с этими людьми происходило впоследствии? Ну, тут трудно сказать. Кому-то не везло, и они попадали в лагерь, кому-то везло, не особенно их ловили. Кто-то делал еще смешнее – они возвращались обратно в Финляндию, побывав в советской России. В общем, по-разному складывалось.

Некоторые категорически не хотели в РСФСР, хотели остаться в Финляндии. Помимо тех, кому нельзя было возвращаться, были и рядовые участники, которые хотели остаться в Финляндии. Но для этого им нужно было, по крайней мере, работать. Вообще работать – это было способом каким-то образом вернуться к нормальной человеческой жизни.

Финские власти начали искать возможность пристроить кронштадтцев на работу. И уже с августа 1921 года первые кронштадтцы начали получать право на проживание в разных губерниях Финляндии, в том числе и Выборгской. Их направляли на различные работы, прежде всего, на работы, организованные Центральным лесным управлением Финляндии. Это Центральное лесное управление занималось прокладкой дорог. И большая часть кронштадтцев из лагеря Туркинсаари переводились на эти работы. Это было крайне тяжелое время, потому что работа была тяжелая физически, в непростых условиях, там нужно было рыть каналы, там нужно было расчищать лес, многие болели, и тех, кто заболевал, возвращали в лагерь в лазарет. В лазарете тоже было не очень весело, потому что не на всех хватало лекарств. Тем не менее, это был способ каким-то образом закрепиться на стороне и это давало шанс на то, что может быть когда-нибудь они станут свободными людьми.

…

Те, которые остались, старались всё-таки держаться друг друга, по крайней мере, первое время. Еще в 30-х годах кронштадтцы старались поддерживать взаимоотношения друг с другом. Старались в годовщины восстания собираться вместе.

 

Марина Лобанова:

Кто-нибудь оставил воспоминания?

 

Юлия Мошник:

Очень немного и очень отрывочные. Большей частью сохранились документы, касающиеся их жизни. Но финские исследователи занимались этим вопросом и встречались с кронштадтцами, которые остались в Финляндии. Надо сказать, что некоторые из них смогли дожить до 1951 года, когда кронштадтцы получили, через 30 лет после восстания, возможность получить финское гражданство, до этого – только право на проживание. Некоторые из них стали гражданами Финляндии с 1951 года – но уже немного таковых оказалось.

Для того, чтобы каким-то образом закрепиться, или по самым обычным житейским обстоятельствам, кронштадтцы женились на финках, таких случаев не так мало, женились и на девушках, и на вдовах, и у них были дети. Сейчас в Финляндии живут потомки участников Кронштадтского восстания, в семьях которых сохраняются какие-то документы и воспоминания, фотографии своих родственников. То есть память о Кронштадте в Финляндии до сих пор сохраняется.

Есть случаи печальные, самый печальный случай – Степан Максимович Петриченко. Он был возвращен в Советский Союз в числе так называемых «узников Лейно». Это те люди, которых потребовали выдать после окончания войны в 1945 году. Руководитель Кронштадтского восстания умер в Советском Союзе после недолгого пребывания, считается, по дороге во «Владимирский централ» он скончался. Хотя с советскими органами он сотрудничал долгое время.

…

 

Марина Лобанова:

Существуют же всякие легенды, и вот, например, такую рассказывают, что после подавления Кронштадтского восстания финны ещё год не ели рыбу. Потому что везде были трупы в воде. И что по весне 1921 года эти трупы прибивало к финскому берегу. Что говорят историки про эту народную молву?

 

Юлия Мошник:

Что отказывались есть рыбу – да, это в воспоминаниях. И по поводу тел убитых – это тоже было, хотя санитарные мероприятия начали производить практически сразу же, еще в марте. Но трупы попадали под лед и их прибило к Финскому берегу, когда лед растаял. Санитарная обстановка была непростая, это правда.

 

Марина Лобанова:

Знали ли кронштадтцы в Финляндии, что здесь больше двух тысяч их собратьев были расстреляны?

 

Юлия Мошник:

Конечно, да. Они знали. Они получали и газеты, и получали информацию от эмигрантских организаций.

Предполагали и худшее, например, генерал-майор Козловский, он предполагал, что расстреляны его сыновья. Потому что всю семью – жену, пятерых детей, четырех сыновей и дочь, арестовали в качестве заложников. Кроме того, арестовали знакомых, родственников. В общем, всех, до кого могли дотянуться руки. Многих в результате выпустили, но единственная, кто из семьи был выпущен, это была младшая девочка, Елизавета, которая оказалось совершенно одна. И она ушла к подруге, а родители этой подруги смогли переправить ее в Финляндию к отцу.

…

 

Марина Лобанова:

Надеюсь, мы продолжим тему 100-летия Кронштадтского восстания. Потому что, мне кажется, это событие изменило страну.

 

Юлия Мошник:

Безусловно, оно изменило страну. Это и НЭП, новая экономическая политика – прямое следствие Кронштадтского восстания, и оно изменило совершенно разные сферы. Потому что история жестокого подавления Кронштадтского восстания – это особая страница в военной истории страны. И огромное воздействие на развитие пенитенциарной системы, на содержание и наказание заключенных. 100-летие – это хороший повод еще раз подумать о том, насколько это событие предопределило дельнейшее существование советского государства.

 

Полностью слушайте в АУДИО.

…

См. также:

Презентация документального фильма о местах расстрелов 1920-х годов под Петроградом. ВИДЕО

Больше передач по теме: КРОНШТАДТСКОЕ ВОССТАНИЕ. ПЕТРОГРАД 1921 ГОД