Разговор в прямом эфире с протоиереем Георгием Митрофановым

Разговор в прямом эфире.

На вопросы слушателей отвечает протоиерей Георгий Митрофанов.

2010 г.
Прот. Г.Митрофанов: Вчера во время Литургии мы молитвенно обращались к Собору наших новомучеников. Напомню, что память Собора новомучеников празднуется нашей Церковью в ближайшее воскресение после дня гибели первого архиерея, убитого большевиками в 1918 году в январе, святого митрополита Владимира (Богоявленского). В нашем городе в этот день довольно значительная группа прихожан храма Святых новомучеников, который находится недалеко от Федоровского Собора, что около Московского вокзала, и прихожан Князь-Владимирского собора отправляются с некоторыми священниками в Левашовскую пустошь, в одно из многих мест массовых расстрелов, которые существуют в нашем городе, в нашей области. Вы помните, что на соборе 2000 года был канонизован Собор новомучеников. И вот с этого времени группа из нескольких священников решила установить традицию поминовения тех, кто еще не прославлен, тех, кто еще неизвестен и, может быть, никогда не будет известен нам, но кто положил жизнь свою за церковь Христову, поминовения именно в том месте, где лежит немало убиенных за веру и церковь священнослужителей и мирян. В этом году поразило почти полное отсутствие в такой день и в таком месте представителей как нашего духовенства, так и наших мирян. Приехало еще, помимо нас, двое священников, на этот раз с небольшой группой прихожан. Но если вспомнить, например, то большое количество духовенства, которое посетило Пискаревское мемориальное кладбище во время празднования 60-летия снятия блокады, нельзя не поразиться тому, насколько мало значения придают и наши священнослужители, что особенно печалит, и наши миряне Левашовской пустоши. Мы часто говорим о том, что, канонизируя новомучеников, а их уже прославлено около полутора тысяч, мы в подавляющем большинстве не имеем их святых мощей и никогда не будем иметь, ибо подавляющее большинство было погребено (хотя слово «погребение» не совсем подходит к такого рода захоронению) в так называемых братских, а попросту говоря, расстрельных могилах, расстрельных рвах. Но вот, безусловно, есть место, где находятся не один, не два, не десяток новомучеников, а место, где погребено около 45 000 жертв расстрелов по политической, страшной 58 статье, по которой почти всегда и проходили новомученики. И почему-то нет должного внимания к этому месту в этот день, хотя где еще и когда можно поминать новомучеников, как не в день их Собора, и как не в Левашовской пустоши? Может быть, даже очень хорошо, что в этот день не предписывается нашим священноначалием обязательно посещать Левашовскую пустошь. Я даже думаю, так происходит именно потому, что и для нашего епархиального архиерея владыки Владимира, да и, наверное, для многих священнослужителей кажется само собой разумеющимся посещение нашими священнослужителями и нашими мирянами именно этого места. Это дается нам на наше свободное решение: посетить или не посетить Левашовскую пустошь в этот день? Таким образом, можно даже сказать, нас испытывает наша Церковь: значима для вас память новомучеников или нет? Или мы просто принесем в храм новую икону новых подвижников благочестия, поставим ее, будем в положенные дни молиться, будем молиться о тех, кто еще не прославлен. И таким образом приобретать себе новых ходатаев, которые за нас и будут возрождать святую Русь, хотя они для святой Руси уже все сделали: они умерли за нее, в отличие от нас, которые живут и которые так мало проявляют рвения в этом отношении. Четыре года подряд мы приезжаем туда, и мы не видим, по сути дела, никаких перемен. Существует довольно значительный памятник жертвам этих страшных репрессий со стороны ассирийской общины, со стороны поляков, со стороны финнов. Православные, а мы любим говорить, что у нас большинство населения православные, ограничились лишь скромным деревянным крестом и камнем, и колоколом, который стоит даже не на колокольне, а на каком-то странном деревянном сооружении. Очень скромна, если не сказать, убога экспозиция этого страшного музея, в одной комнате находящегося. Это поразительно контрастирует с тем, что происходит, например, в Москве, в Бутово, в аналогичном месте, где, впрочем, покоится почти в два раза меньше убиенных, в том числе, надо думать, и новомучеников также. Там существует пусть небольшой, но храм. Туда стекается периодически довольно большое количество московского духовенства и, в особенности, мирян. Что происходит у нас, мне трудно даже сказать. И очень показательно в этом отношении, что за четыре года, когда уже, казалось бы, Церковь определенно указала нам на то, что значит для нас Собор новомучеников, в Левашово мало что изменилось. Неужели все наши церковно значимые события с участием большого количества духовенства и мирян должны происходить только по указанию нашего епархиального начальства? Мы часто говорим о том, что, может быть, что-то не делается в епархии, что что-то должен нам указать наш Владыка, а сами-то мы разве не можем вот в этой ситуации проявить какую-то свою инициативу? Почему мы все время ждем, чтобы начальство нас к чему-то обязывало? Разве у нас нет главной обязанности – почитать наших новомучеников? И вот в этом отношении очень показательно, что, по указанию нашего священноначалия духовенство готово участвовать в каких-то, допустим, государственно значимых мероприятиях, но вот это церковно значимое мероприятие, к которому мы должны призываться голосом нашей совести, почему-то не находит отклика среди православных христиан. Левашовская пустошь, место захоронения многих из тех, кого мы почитаем как новомучеников, в этот день не становится местом нашей общей молитвы. Вот такие печальные наблюдения возникают у меня при посещении Левашовской пустоши в день поминовения Собора новомучеников.

Вопрос: Здравствуйте. Скажите, были ли известны имена новомучеников Российских, когда их канонизировали?

Прот. Г.Митрофанов: Конечно, их имена были известны. И мы вообще идем по вполне определенному пути. Мы канонизируем каждого новомученика индивидуально. О каждом канонизованном новомученике составляется житие, иногда небольшое, на одной-двух страницах, а иногда и весьма пространное. Впрочем, мы прекрасно понимаем, что еще не все, кто достоин канонизации, нами прославлен. Возможно, нам будут явлены не все достойные канонизации новомученики, поэтому, обращаясь в молитве к канонизированным новомученикам, мы поминаем за упокой и тех, кто еще не прославлен. Они, может быть, на самом деле не нуждаются уже в наших молитвах, они прославлены у Бога, но так как это нам пока еще не явлено, неизвестно, мы молимся и о тех безымянных мучениках, которые еще не прославлены и имена которых ведает Господь. Мы, конечно, верим, что в Соборе новомучеников прославили всех тех, кто прославлен у Бога, но имена многих нам пока еще не явлены. Потому-то работают и епархиальные комиссии (в том числе в нашей епархии), и синодальная комиссия по канонизации святых, и в Собор новомучеников вносятся все новые и новые имена, и о каждом вновь канонизуемом новомученике, который нам поименно становится известным, составляется житие.
Этот вопрос продолжает тему моего сегодняшнего, может быть, несколько грустного выступления. Но мне бы хотелось обратиться ко всем: и к нашему духовенству, и к нашим мирянам, с призывом как-то изменить свое отношение к этому дню и попытаться все-таки почтить память тех, кто лежит в этой огромной могиле, к этим 40 с лишним тысячам праведников, убиенных безвинно, и тем самым сделать для всей нашей Церкви более очевидным то, что мы от всей души и со всей серьезностью отдаем долг их памяти.

Вопрос: Здравствуйте, отец Георгий. Вчера по радио «Радонеж» обсуждался вопрос о возможной канонизации воина-мученика Евгения Родионова. Там обсуждалась какая-то статья, по-моему, в первом номере «Церковного вестника», причем с критической точки зрения. То ли автор этой статьи, то ли представитель комиссии по канонизации Русской Православной Церкви, возражали против канонизации Евгения Родионова, а представители радио «Радонеж» критиковали эту позицию и выступали за канонизацию. Это с одной стороны. Теперь с другой стороны: под Петергофом есть церковь святых апостолов Петра и Павла. В этой церкви в алтаре стоит ни много ни мало – икона воина-мученика Евгения Родионова. Вот видите, две противоположные тенденции: с одной стороны, решительное возражение против канонизации, а с другой стороны, еще до канонизации — уже имеется икона, установленная в алтаре, в церкви. Прокомментируйте это, пожалуйста.

Прот. Г.Митрофанов: Вы обозначили сейчас очень важную проблему, которая не сводима только к исследованию вопроса о гибели Евгения Родионова. Действительно, к сожалению, в нашей Церкви как будто у многих атрофировано понятие церковной дисциплины. С одной стороны, то, что я говорил о новомучениках, показательно: мы ждем от нашего священноначалия конкретных указаний, куда и когда нам идти поминать новомучеников, хотя это очевидно. А с другой стороны, когда священноначалие дает нам конкретно указание по какому-то вопросу, мы склонны это указание игнорировать. Так же произошло и в связи с вопросом о канонизации Евгения Родионова. В первом номере «Церковного вестника», а напомню, что эта газета является официальным органом Русской Православной Церкви Московской Патриархии, опубликовано интервью секретаря синодальной комиссии по канонизации святых, священника Максима Максимова. Я тоже являюсь членом этой комиссии, и мог бы довольно пространно рассказывать Вам об истории, связанной с изучением вопроса о канонизации Евгения Родионова, но у меня просто времени, наверное, не хватит в прямом эфире подробно рассказывать об этом, тем более, что все, что изложено в интервью отца Максима, как раз и свидетельствует о том, как происходило изучение этого вопроса в нашей комиссии. Сразу хочу сказать, я целиком и полностью согласен с его позицией, более того, он излагает здесь не просто свою позицию, он излагает позицию всей нашей комиссии по канонизации святых. А туда входят не только ученые, специалисты, священники, историки, туда входит, например, архимандрит Алексий (Поликарпов), наместник Свято-Данилова монастыря, который вместе с отцом Максимом лично встречался с матерью Евгения Родионова, и об этом рассказывает отец Максим. То есть я могу лишь присоединиться к тому, что он сказал. Но хочу отметить следующее: доклад нашей синодальной комиссии по канонизации святых на эту тему был направлен Святейшему Патриарху, и Святейший Патриарх также подписал резолюцию, в которой полностью поддержал позицию нашей комиссии: оснований для канонизации Евгения Родионова, к сожалению, нет, и не приходится надеяться, что такого рода основания когда-то будут канонически обнаружены. Тем более странной выглядит позиция некоторых священнослужителей в Москве, в частности, видимо, тех, кто выступал на радиостанции «Радонеж», которые все равно настаивают на этой канонизации. Нельзя канонизировать человека, обстоятельства гибели которого неизвестны и, по всей вероятности, уже никогда не станут известны. Поэтому наша комиссия и заняла такую позицию. Однако стремление почитать Евгения Родионова без знания реальной истории его гибели, без знания обстоятельств его гибели, действительно, появлялось на разных приходах и носило характер, совершенно нарушающий церковную дисциплину.
Напомню Вам, что икона прославленного новомученика, да и не просто новомученика, любого подвижника благочестия, пишется тогда, когда изучается вопрос о его канонизации. Если этот вопрос решен положительно, и только в этом случае, икона во время канонизации вносится в храм, служится последняя панихида по умершему подвижнику, потом зачитывается акт о канонизации и служится первый молебен, обращенный к нему. И вот тогда уже освященная икона выставляется для почитания в храмах. В зависимости от того, объявляется ли подвижник прославленным в лике местночтимых святых, или святых общецерковных, икона выставляется либо в храмах одной епархии, либо в храмах всей Церкви. Ничего подобного не происходило, поэтому нарушением церковной дисциплины, за которое несут ответственность те, кто это нарушение осуществляет, является выставление икон непрославленных святых, то есть людей, которые, может быть, никогда и не будут прославлены как святые.

Слушатель: Батюшка, прежде всего, хочу Вас утешить, чтобы Ваше сокрушение не было таким сильным, ведь сейчас с транспортом так плохо, и люди, которые хотели бы помянуть и отдать должное мученикам: и старые они, и машины не все имеют, и приехать на то место не каждый может. И если в день поминовения блокады было все организовано, то здесь нужно было проявить инициативу, а ведь это трудно, батюшка.

Прот. Г.Митрофанов: Вы тоже по-своему правы. Я, наверное, обращался не столько к отдельным мирянам, которые не имеют машины и которым трудно добраться до этого места, конечно, здесь должны были поактивней проявить себя наши настоятели. Некоторые настоятели действуют активно, например, отец Владимир Сорокин организует уже четвертый год подряд автобусы. Ему уже понадобился не один, а три автобуса от Князь-Владимирского собора.

Вопрос: Что значит вселенская родительская суббота? И как в эту неделю нужно почитать усопших?

Прот. Г.Митрофанов: Что касается понятия «вселенская родительская суббота», то я бы хотел подчеркнуть, что в этот день происходят особые заупокойные Богослужения, связанные с поминовением всех тех, кто веровал во Христа, был членами Церкви. Имена многих из них нам неизвестны, но мы поминаем их, тем не менее. Конечно же, мы поминаем и тех, кто нам известен, и кто для нас значим. Причем хочу подчеркнуть, что понятие «родительская» отнюдь не означает, что мы должны поминать только лишь своих родителей. Мы поминаем всех наших предков, предшественников, всех христиан, которые были в Церкви до нас. Мы должны во Вселенскую родительскую субботу, на этой нарочитой заупокойной службе помянуть всех тех, может быть, даже кого мы и не знаем по именам, но кто был нашими предшественниками в Церкви, в созидании дела Христова в мире.

Вопрос: У меня недавно погиб знакомый один иеромонах, его убили. И думаю, можно его почитать как новомученика или нет?

Прот. Г.Митрофанов: К сожалению, не зная обстоятельств его гибели, я не могу сказать Вам ничего конкретного. Если бы я знал обстоятельства его гибели, я бы мог Вам, наверное, выразить свою индивидуальную точку зрения, но она не может быть безупречной. Напомню Вам, что почитать того или иного умершего христианина как святого становится возможным после того, как происходит его церковная канонизация. Его нельзя поминать и как местночтимого, потому что и такой канонизации еще не было. Вам нужно о нем молиться и полагаться на то, что Господь в должный час его прославит и произойдет канонизация.
Мне очень отрадно, что уже в этом коротком прямом эфире радиослушатели отозвались на те вопросы, которые я поставил в своем, по сути дела, не то что обращении, а размышлении вслух, которое я обратил к нашим радиослушателям. Действительно, день поминовения новомучеников – это очень значимый день, и, может быть, именно потому, что я занимаюсь историей Русской Церкви XX века, и вот уже почти 11 лет работаю в синодальной комиссии по канонизации святых (а прославление новомучеников является главной темой нашей работы), для меня это представляется особенно существенным, особенно значимым. И вот, завершая эту тему, я бы хотел поставить перед нашими радиослушателями один вопрос. Вы, наверное, знаете, что, когда уже в конце 30-х годов проводилась перепись населения, Сталин (это была его инициатива) внес в анкету вопрос о том, является ли человек верующим. Непросто было отвечать на этот вопрос в конце 30-х годов. И, тем не менее, более половины населения нашей страны (их было больше в сельской местности, меньше в городах) ответили, что они являются верующими людьми. Вы знаете, наверное, что результаты переписи Сталина не удовлетворили, данные были засекречены, проводившие перепись специалисты были репрессированы. Сталин делал так, как он делал обычно. Когда его не устраивал этот мир, не устраивали его подданные, он и этот мир, и своих подданных с легкостью уничтожал. Возникает невольный вопрос: если к концу 30-х годов, после огромных жертв Гражданской войны, голода начала 20-х годов, жертв коллективизации и жертв уже начавшегося с конца 1936 года большого террора, а во всех этих всплесках репрессий страдали, прежде всего, люди верующие, активно верующие христиане, церковные люди (и священнослужители, и миряне), если, тем не менее, в конце 30-х годов более половины населения объявляли себя верующими, какая же странная была у них вера. Ведь они, считая себя верующими даже в конце 30-х годов, именно к этому времени сделали возможным почти полное уничтожение Русской Православной Церкви. Напомню вам, что в 1941 году у нас было не более 150 действующих храмов, не более 500 служащих священнослужителей и только 4 правящих архиерея. Во что же веровали эти люди, которые даже не побоялись назвать себя верующими при переписи? Вот вопрос, который меня уже многие годы занимает. Тогда являются ли синонимами слова «верующий» и «христианин»? Когда Христа распинали, ведь это делали верующие люди: верующие иудеи, верующие язычники. И тогда было даже не более половины населения Палестины верующими, а почти все были верующими: либо язычниками, либо иудеями, а Христа, тем не менее, распяли. И это понятно: верующих христиан было тогда еще очень мало. И вот здесь нам нужно задаться вопросом: а сколь велико среди наших нынешних верующих число настоящих православных христиан?

Вопрос: Читая церковно-богослужебный словарь, я совершенно случайно наткнулся на слово «брак». Я не буду перечислять все, что здесь написано, но вот, например, необходимо иметь совершенный возраст, быть свободным от брачных связей с другими лицами, а под пунктом 4 стоит вопрос: «не состоят ли жених и невеста между собою в родстве плотском?» Это понятно. А далее: «или в духовном или в свойстве?» Вот эти два последних выражения «в духовном или в свойстве» для меня непонятны.

Прот. Г.Митрофанов: Здесь имеются в виду вполне конкретные обстоятельства. Духовное родство и свойственничество касается крестных. В частности, например, невозможен брак между крестным и крестницей, между крестной и ее крестником. Мы прекрасно знаем, что нередко бывают ситуации, когда человек принимает крещение во взрослом уже состоянии, и у него оказываются при этом крестный или крестная почти ровесник, а потом между ними могут возникнуть какие-то чувства, побуждающие к браку. Так вот, как раз духовное родство делает в этом случае брак невозможным. Точно так же, как отношения «свойства». Свояки – это родители крестившегося ребенка и восприемники, крестные этого ребенка. Вот такого рода отношения, обстоятельства препятствуют заключению брака.

Вопрос: У меня есть одна знакомая прихожанка, которая считает, что она имеет право делать замечания священникам, потому что она читает много священной литературы, старцев. И где-то прочитала, что мы имеем право учить молодых священников: как надо, например, правильно отпускать грехи. Ей все время кажется, что они сокращенно читают эту молитву и поэтому грехи не отпускаются полностью. И не только в этом вопросе. Скажите, пожалуйста, права ли она?

Прот. Г.Митрофанов: Я думаю, что нам всем нужно избавляться от этого очень распространенного качества – постоянно друг друга учить при том общем невежестве, которое для нас характерно, в том числе, и в плане религиозного развития. Стремление поучать друг друга, которым отличаются очень многие церковные люди, часто вызывает очень сложные ситуации. Xотя я не представляю ни Вашей подруги, которая поучает священника, ни священника, которого она поучает, и поэтому мне сложно что-то сказать по поводу данного конкретного случая, но, в общем, я могу отметить следующее: нередки случаи, когда молодые священники, либо не получившие богословского образования, либо плохо, может быть, учившиеся в духовной школе, выходя на свое священническое служение, допускают ошибки. И бывают ситуации, когда опытные прихожане, начитанные в богословской литературе, хорошо знающие богослужебный устав, эти ошибки замечают. В таком случае они вправе обратиться к этому священнику, желательно с глазу на глаз, дабы не подвергать его авторитет сомнению перед другими членами прихода. И в деликатной форме, подчеркиваю, указать ему на ошибки, которые надо – во имя укрепления авторитета того же самого священника – помочь ему исправить. Так что, в принципе, такая ситуация возможна и даже оправдана.

Вопрос: Мне интересно узнать Ваше отношение к новым десяти заповедям «толстосумам» нашей страны. Это последнее обращение Церкви к нашим нуворишам, которые узаконены. Чтобы они соблюдали все-таки какой-то кодекс чести.

Прот. Г.Митрофанов: Честно говоря, я не знаю, какое обращение Вы имеете в виду. А вообще Вы поставили очень серьезную проблему. То, что происходит в нашей стране в последние годы, в частности, появление у нас количественно, может быть, довольно еще незначительного, но качественно очевидно выделяющегося из общей массы населения класса богатых людей, должно поставить перед Церковью очень серьезный вопрос о том, как, собственно, следует отнестись к этим людям. Я думаю, что Вы не разделяете тот предрассудок, который уже один раз обрек нашу страну на страшное разрушение: предрассудок о том, что чем меньше в стране богатых людей, тем она становится богаче. Наоборот, чем в стране богатых людей меньше, тем она становится беднее. Нужно стремиться, чтобы в стране было как можно больше богатых людей. Но другое дело, как стяжается это богатство. И здесь перед нами встает очень серьезная проблема. Действительно, в нашей стране было уничтожено не просто большое количество людей, уничтожалась элита общества. И речь идет не только о духовенстве, дворянстве, интеллигенции, но и о купечестве, о русской буржуазии. Той самой буржуазии, которая действительно наживала деньги, но при этом руководствовалась какими-то очень глубокими, традиционно связанными с православной верой нравственными ценностями. Вот почему у нас и был возможен такой благочестивый богач, как преподобный Серафим Вырицкий. Начав свою карьеру мальчиком-рассыльным в Апраксином дворе, он стал через не такой уж продолжительный промежуток времени — через 20 с небольшим лет — поставщиком Императорского двора, одним из крупнейших мехоторговцев, имевшим магазины даже за границей, и при этом все годы своей жизни, еще до принятия монашества, оставался не просто высоконравственным христианином, но еще и человеком, обладавшим даром утешения. Он не просто благотворил, он умел удивительно поддерживать людей своим непосредственным общением с ними. По сути дела, он был пастырем еще до принятия священства. Трудно представить современных богатых людей, наделенных подобного рода способностями, но такие люди должны появиться. И вот это — задача Церкви: попытаться сделать так, чтобы и богатые люди могли воцерковляться. Для этого нужно вести себя с ними достаточно осторожно и сдержанно, понимая, что эти люди часто приходят к своему богатству неправедными путями, нужно очень осторожно относиться к их участию в церковной жизни. Но, одновременно, не лишать их права на то, чтобы они могли измениться, преобразиться под влиянием церковной жизни и церковной проповеди. Мне в этой связи хочется привести слова русского философа Феодора Августовича Степуна, оказавшегося в эмиграции в Германии, ставшего там профессором и очень внимательно следившего за тем, что происходило в России еще в 20-е годы в период НЭПа. Он тогда пришел к очень неутешительной мысли. Он говорил о том, что НЭП, наверное, вскоре будет ликвидирован, и нэпманы исчезнут, но потом, говорил он, коммунистическое хозяйство все равно рухнет, и из государственно-партийной коммунистической иерархии будут появляться новые буржуа. Но, отмечал Степун, эти «новые буржуа из коммунистов» будут очень не похожи ни на европейских буржуа, образованных, религиозных, мыслящих, ни на русских купцов, нередко сочетавших свою предпринимательскую деятельность с большой благотворительностью, с глубокой верой. А будут они напоминать то чучело буржуя, которое рисует советская пропаганда. Это поразительные по своей прозорливости слова. И вот для того, чтобы наша новая, рождающаяся буржуазия, в конце концов, осознала себя носительницей определенного рода традиций — религиозных, нравственных, национальных, культурных, — Церкви необходимо вести с этими людьми очень серьезную просветительскую и пастырскую работу. Насколько она будет успешной, покажет будущее.