Паламизм и символизм отца Павла Флоренского

Программа Артема Гравина

«Исследования и исследователи»

Цикл бесед «Рецепция паламизма в русской мысли»

Гость: Дмитрий Сергеевич Бирюков

Тема: паламизм и символизм отца Павла Флоренского

Эфир: 27 октября 2022 г.

АУДИО

Программа посвящена особенностям восприятия платонизма в христианском богословии, а также рецепции паламитской терминологии в богословско-философском творчестве отца Павла Флоренского.

Дмитрий Бирюков:

На мой взгляд, можно выделить два этапа в отношении того, как Павел Флоренский формулировал свое учение о символе: их можно назвать допаламитским и паламитским. Это различение связано с тем, что в определенный период своей писательской деятельности Флоренский начал формулировать понятие символа на языке учения Григория Паламы, или паламизма. Напомню, что суть паламизма, как богословской доктрины, сформировавшейся в XIV в. в Византии, заключается в различении в Божестве, с одной стороны, непознаваемой и непричаствуемой сущности, и с другой, познаваемых и причаствуемых энергий этой сущности. Такой нетварной энергией, согласно паламитам, является и Фаворский свет – свет, явившийся апостолам во время Преображения Христа. Итак, первый, допаламитский этап в учении Флоренского о символе отражен в его переписке с Андреем Белым 1904 г. и в сочинении того же года «Эмпирея и эмпирия». В этом сочинении Флоренский ведет речь о символе для указания на момент единства эмпирического мира и «мира иного» (при их различии): человеческий разум может ухватить эмпирический мир как символ для просвечивающего в нем иного мира, увидеть первое как бытие последнего. Как пишет Флоренский, чувственный мир, «сделавшись носителем иного мира, телом его, несет его в себе, воплощает другой мир в себе, или преобразуется, одухотворяется и превращается тем самым в символ, то есть в органически-живое единство изображающего и изображаемого, символизирующего и символизируемого». Мыслитель далек здесь от понимания природы символа просто как знака, пусть и указывающего на высшую реальность; символ у Флоренского приобретает коннотации, отсылающие к оживотворенной реальности.

Второй этап относится ко времени после того, как русские религиозные мыслители открыли для себя паламизм в ходе имяславских споров 1910-х гг. В результате Павел Флоренский стал формулировать понятие символа на языке сущности-энергии, то есть на языке учения Григория Паламы и паламитской доктрины. Сама понятийная связка сущность-энергия восходит, по крайней мере, к богословию Каппадокийского кружка. В его рамках эта связка отсылала к понятийной паре непознаваемое/познаваемое: (божественная) сущность является непознаваемой, тогда как энергии этой сущности – познаваемы. Под влиянием Максима Исповедника (VII в.) в паламитском богословии понятийная связка сущность-энергия помимо понятийной пары непознаваемое-познаваемое стала также связываться с понятиями непричаствуемое-причаствуемое: (божественная) сущность непричаствуема, тогда как (божественные) энергии – причаствуемы. В текстах Флоренского связка сущность-энергия отсылает именно к понятийной паре непознаваемое-познаваемое; однако в его случае можно уверенно – исходя из исторического контекста деятельности и размышлений Флоренского в 1910-х гг., связанного с имяславскими спорами, – говорить именно о паламитских коннотациях, когда он использует связку сущность-энергия.

Хотя язык сущности-энергии был заимствован Флоренским и его соратниками из паламитской доктрины, где он отсылал в первую очередь к (непричаствуемой и непознаваемой) божественной сущности и (причаствуемой и познаваемой) божественной энергии, Флоренский придает этому языку универсальное значение и начинает использовать его в качестве языка, описывающего онтологическую структуру любого сущего и имеющего отношение к любому познавательному акту.

Хорошей иллюстрацией этому служит следующий текст из его работы «Автореферат»: «Иллюзионизму, субъективизму и психологизму он противополагает реализм как убеждение в транссубъективной реальности бытия: бытие непосредственно открывается знанию. Восприятия не субъективны, а субъектны, т.е. принадлежат субъекту, хотя и лежат вне его. Иначе говоря, в знании сказывается подлинная расширенность субъекта и подлинное соединение его энергии (в смысле терминологии XIV в.) с энергией познаваемой реальности».

См. также: