Когда я стал собирать воспоминания об отце… Воспоминания об отце Георгии Чистякове

Программа Артема Гравина

«Исследования и исследователи»

Гость: Петр Георгиевич Чистяков

Тема: творчество отца Георгия Чистякова и презентация его книги «Post Scriptum»

Эфир: 6 января 2022 г.

АУДИО

Программа посвящена творческому наследию отца Георгия Чистякова, изданию его собрания сочинений в серии «Humanitas» издательства «Центр гуманитарных инициатив» и презентации сборника его текстов в книге «Post Scriptum».

Петр Чистяков:

Когда я стал собирать воспоминания об отце, меня поразило, что многие из тех, кто хорошо его знал, категорически отказывались писать. Свой отказ они обычно объясняли тем, что в воспоминаниях очень сложно передать многогранность его личности. «Я помню лишь отдельные эпизоды, я не могу претендовать на обобщение, это слишком большая ответственность…» – такие слова я слышал не раз.

Надо сказать, что и я долгое время не решался перенести на бумагу собственные воспоминания об отце – мне казалось, что нужно говорить исключительно об общественно значимой стороне его жизни. В первом издании подборки воспоминаний я опубликовал свое интервью, данное «Правмиру» в июне 2017 года. Но сейчас я ощутил, что готов рассказать как раз о тех самых мелочах и деталях, о которых многие почему-то умалчивают – меж тем, они уникальны, драгоценны и прекрасны – и именно из них складывается причудливая мозаика памяти.

…

С самого раннего детства я помню отца в окружении книг и рукописей. Это особый мир, в который он погружается надолго. Пишет статьи, переводит Плутарха, комментирует Тита Ливия… Совсем недавно издательство «АСТ» выпустило объемистый том «Истории Рима от основания города» где, в том числе, отцовские комментарии – и я сразу вспомнил, как отец, закрывшись в своем ясеневском кабинете, работал в окружении множества книг над этим комментарием. Отец всегда требовал тишины – его отвлекал и сбивал малейший шум – поэтому я старался его не беспокоить. Но, надо сказать, что иной раз отец позволял мне прикоснуться к этому загадочному и заманчивому миру: помнится, идем мы с ним по улице, мне лет семь или восемь – и он вдруг начинает читать на память какой-нибудь латинский или греческий отрывок. А потом спрашивает: что это за язык? Я обычно угадывал – и чувствовалось, что отец был доволен.

…

В нем поражало потрясающее чувство языка, позволявшее и метко сострить, и увидеть каламбур или курьез там, где многие не заметят ничего. Однажды к нам на дачу в Отдых приехал мой кузен, гордый свежей стрижкой, и, говоря о парикмахерской, в которой он побывал, произнес: «Вот там меня постригали». Конечно, отец не мог мимо этого пройти. Тонко улыбнувшись, он сказал: «Если бы ты был монахом, то ты мог бы сказать: «Меня постригали в Троице-Сергиевой Лавре». Но в парикмахерской тебя стригли!»

…

Отец неизменно замечал – разнообразные курьезные оговорки – и с радостью делился рассмешившими его перлами. Однажды, вернувшись домой, он рассказал, как в детскую больницу, где он служил, привезли змей – показать детям. Дело было зимой, было очень холодно, змеи замерзли и были вялые, и их решили положить в теплое помещение – отогреться. Подходящим теплым помещением оказалась церковь. Дежурившая там дама в панике бросилась звонить отцу: «Батюшка!!! Тут принесли каких-то змей!!! Внесли их в церковь и положили на стол, где режут антиминс!!!». Разумеется, она имела в виду антидор…

…

Отец никогда не учил вере и церковности нарочито. Уже став взрослым, я понял, что он очень боялся, что навязчивое религиозное воспитание может отпугнуть ребенка от веры и религии.

Он знал много случаев, когда ребенка водили на службу каждое воскресенье – и как только он подрастал и получал возможность самостоятельно принимать решения, он бросал хождение в церковь, потому что его заставляли, для него это было вынужденным. Отец этого очень боялся. Поэтому никакого нарочитого религиозного воспитания дома никогда не было. Он брал меня на службы, но делал это изредка. Еще до его рукоположения мы с ним иногда ходили на всенощную в ясеневскую Петропавловскую церковь. После этих служб мне очень не хотелось сразу возвращаться в городскую суету, я говорил об этом отцу – и мы с ним шли гулять в лес, благо церковь эта стоит на краю Битцевского парка. Во время этих вечерних прогулок присутствие Бога ощущалось не меньше, чем на службе – а то и сильнее…

Полностью слушайте в АУДИО.