«И звезда с звездою говорит…» Программа «Словарь» о слове «звезда» в нашем культурном и духовном опыте

Программа Марины Михайловой

«Словарь»

2010 г.

 

М.Михайлова: Здравствуйте, дорогие братья и сестры, с вами радио «Град Петров», программа «Словарь», ее ведущая Марина Михайлова. И сегодня я вам с удовольствием представляю филолога Марию Блинскую, которая согласилась с нами поговорить о слове «звезда». Здравствуйте, Маша!

 

М.Блинская: Здравствуйте!

 

М.Михайлова: Мы движемся по Книге Бытия и говорим о том, как Господь создал светила небесные, и утвердил Он на своде небесном солнце, и луну, и звезды, как сказано здесь в Книге Бытия: «Сотворил Он светила, чтобы быть светильниками на тверди небесной и светить на землю. И сотворил звезды, и поставил их на тверди небесной. И увидел Бог, что это хорошо». Вот они – звезды.

 

Первый мой вопрос будет простой: какие воспоминания, какие ассоциации связаны со словом «звезда» или «звезды»? Что для Вас звезды? Любите Вы их или нет? Если любите, то как?

 

М.Блинская: По-моему, мы все, когда говорим слово «звезда», смотрим на небо. Это самое первое – взгляд вверх, и что-то такое представляется далекое, но то, к чему хочется полететь, то, к чему хочется стремиться. Воспоминания какие? Наверное, у каждого в детстве есть такие воспоминания, когда смотришь на небо, особенно если лежишь в поле, раскинув руки, или идешь по дороге, а вокруг тоже никого нет. Смотришь на небо, и даже днем увидишь хотя бы одну звездочку, а ночью если выходишь, то можешь увидеть целый Млечный Путь. И конечно, когда смотришь на звезды, внутри наступает тишина. Вот это самые первые впечатления.

 

М.Михайлова: Я думаю, что многие слушатели понимают эти Ваши слова, потому что, действительно, звезды – это воспоминание детства. Вот маленькие дети поднимают голову, чтобы посмотреть на родителей, правда же? Маленький ребеночек должен голову задирать, чтобы увидеть, где там мама наверху. Поэтому дети смотрят на небо, они видят солнце, луну, звезды. Они другие, они не такие, как мы.

 

М.Блинская: У меня сын замечает, что когда мы идем по дороге, то звезды идут вслед за нами, они всегда рядом.

 

М.Михайлова: Да, они всегда движутся вместе с нами, или нам кажется, что они нам сопутствуют.

 

М.Блинская: Что они идут рядом.

 

М.Михайлова: Да и еще, это мне кажется важным: в городе звезды увидеть намного труднее, хотя вот сейчас мы шли сюда, и уже вечер, и они зажглись, эти морозные звезды. Можно их увидеть, но не везде, потому что когда ты идешь по большой улице, по Невскому, там же такое марево от фонарей, от рекламы, от автомобилей, свет из окон… Все это закрывает от нас небо. Лучшие звезды, которые я видела в своей жизни, я видела, действительно, в деревне, зимой, ночью, когда такое тихое морозное прозрачное небо. Звезда – это созерцательная жизнь.

 

М.Блинская: Прежде всего – тишина, тишина внутри, когда ты забываешь о том, что тебя какие-то проблемы одолевают, какие-то страхи. Вот все это оставило, и ты смотришь на небо.

 

М.Михайлова: Да, звездное небо как тишина и молчание. И между прочим, вот волхвы, которые шли за звездой. Так вот, Рождественская звезда – это ведь тоже удивительная история, я, например, не могу понять, хотя я читала какие-то об этом книжки, какие-то комментарии. Но я не понимаю, что это такое. Наверное, это просто чудо, потому что есть разные версии ученых, что это было: совпадение царских планет, или комета. Ведь не все видели эту звезду. Да, Рождественская звезда – какая-то особенная звезда. И если мы посмотрим на икону Рождества, звезда – это центр композиции, она как такой стержень, а под ней Младенец. И между ними прямая связь. Можно сказать, что Младенец и звезда – это одно, звезда, воссиявшая на небе – это вот тот самый Ребенок, который родился в Вифлееме.

 

М.Блинская: Да, очень много в литературе совпадений, когда звезда вдруг оказывается человеком, а человек звездой.

 

М.Михайлова: Да.

 

М.Блинская: Поэтому, наверное, тут тоже такая интересная мысль может быть.

 

М.Михайлова: И Рождественская звезда в поэзии – это же тоже такое событие. Вот пастернаковские стихи про Рождественскую звезду:

 

Она пламенела, как стог, в стороне

От неба и Бога,

Как отблеск поджога,

Как хутор в огне и пожар на гумне.

 

Вот это что-то такое невероятное, огромное, странное, как пожар на гумне… И еще я вот вспоминаю, конечно, Лермонтова. Если говорить о русской поэзии, нет ничего лучше хрестоматийных стихов.

 

М.Блинская: Конечно.

 

М.Михайлова: Не знаю, мне кажется, что выбор наших предков, которые формировали школьные программы, был необыкновенно мудр и оправдан, потому что ведь это самые прекрасные книги – то, что просто в списке обязательной литературы. И если говорить об этих стихах, самых простых и самых поразительных и прекрасных, то, конечно, это «Выхожу один я на дорогу» Лермонтова. Если можно, я напомню это стихотворение, и мы тогда, может быть, о нем тоже поговорим немножко.

 

Выхожу один я на дорогу;

 

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

 

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

 

И звезда с звездою говорит.

 

В небесах торжественно и чудно!

 

Спит земля в сияньи голубом…

 

Что же мне так больно и так трудно?

 

Жду ль чего? жалею ли о чём?

 

Уж не жду от жизни ничего я,

 

И не жаль мне прошлого ничуть;

 

Я ищу свободы и покоя!

 

Я б хотел забыться и заснуть!

 

Но не тем холодным сном могилы…

 

Я б желал навеки так заснуть,

 

Чтоб в груди дремали жизни силы,

 

Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;

 

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

 

Про любовь мне сладкий голос пел,

 

Надо мной чтоб вечно зеленея

 

Тёмный дуб склонялся и шумел.

 

Меня поражает то, что это написано очень молодым человеком. Потому что мне кажется, что это стихи для нас, для людей не самого юного возраста.

 

М.Блинская: Раньше взрослели раньше.

 

М.Михайлова: Может быть. А может быть, это свойства какой-то одинокой несчастной души. Потому что Лермонтов страдал с детства.

 

М.Блинская: Может быть, это свойство творческой натуры. Прежде всего это одиночество: рождается звук, рождается внутри, в одиночестве. Песня рождается внутри. Точно также и слово.

 

М.Михайлова: Да, поэзия – это всегда одинокий голос, даже если поэт окружен людьми, он все равно из какой-то тишины, из глубокого молчания извлекает слова. Давайте мы все-таки продолжим разговор об этом стихотворении, потому что, мне кажется, тут много именно «звездного измерения». Это стихотворение действительно дивно простое, здесь простые слова и достаточно простые пейзажи. Но вместе с тем меня это всегда пронзало до глубины сердечной:

 

Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

 

И звезда с звездою говорит.

 

Да, т.е. насколько человек одинок на земле, насколько он разочарован и печален, и ничего не ждет, и в тоже время он от всего свободен, да, ни о чем не жалеет. Вот насколько он способен услышать эту горнюю беседу, когда мир молчит и слушает глас Божий, и звезда с звездою говорит. Это какое-то удивительное переживание одиночества как блага.

 

М.Блинская: Да, это еще и возможность восприятия, потому что все-таки никогда не бывает внутри пусто, всегда чем-то занято, и вот эта возможность восприятия дает, видимо, и зрение, и слух, и творчество.

 

М.Михайлова: Т.е. получается, что созерцание звезд – это некое освобождающее действие.

 

М.Блинская: И приготовительное действие к чему-то дальнейшему, наверное.

 

М.Михайлова: А вот к чему дальнейшему? Это тоже интерсно. Если честно, я когда-то впервые прочитала Канта, и он говорит, что есть две вещи, которые наполняют изумлением: это звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас. И вот теперь, когда случается идти вечером по улице с детьми, в августе особенно, вот эти деревенские звезды – они прямо лохматые, шевелятся, вот эти «астры» на небе. И я все время вспоминаю Канта, что звездное небо и нравственный закон стоят у него на одном уровне, в одной плоскости, и оказывается, что это тоже как-то сущностно связано: смотреть на небо и обладать каким-то нравственным измерением внутри себя. Не кажется ли тебе, что звезда – это именно в человеке, от его духовной природы, какого-то божественного начала в нем? Потому что вот он посмотрел на небо – и он уже готов слышать Бога. Потому, наверное, именно звезда сопутствует появлению Богомладенца. У вас тоже есть какое-то сихотворение.

 

М.Блинская: Это стихотворение Ларисы Кудряшовой.

 

Это современный поэт. Одно из стихотворений как раз посвящено Рождественской звезде. Я его сейчас прочту:

 

Соблазны мира и угрозы,

 

Страстей и страхов невода,

 

Но зимней полночью морозной

 

Восходит каждый год звезда.

 

Собрав незримо воедино

 

Всех тех, кто верует и ждет –

 

Победно и неотвратимо! –

 

Спаситель в грешный мир грядет.

 

В ослепший мир, болящий, дольный,

 

Погрязший в войнах и крови,

 

Несет Господь в своих ладонях

 

Святую заповедь любви.

 

Мне очень нравится это стихотворение.

 

М.Михайлова: Да, хорошие стихи. И еще у нее есть о звездах?

 

М.Блинская: Есть стихотворение «Свете тихий». Здесь три стихотворения подряд: «Филиппов пост», «Свете тихий» – они все посвящены Рождественскому Филиппову посту. Стихотворение «Свете тихий»:

 

Ожидание радостное нежное,

 

Ночь плывет прозрачна и светла.

 

Над землей продрогшею заснеженной

 

Вновь звезда январская взошла.

 

Вновь обетование спасения

 

Торжествует светлый Божий мир,

 

Рождество и подвиг искупления

 

Начал вновь вершиться в этот миг.

 

Позабудешь горести земные,

 

Мир плотской, ютящийся во мгле,

 

И поймешь: вокруг одни родные

 

Все мы Божьи дети на земле.

 

Свет и радость. Золотом и чернью

 

Словно вышит, выткан небосвод.

 

Свете тихий, свете невечерний,

 

Хор незримый ангельский поет.

 

И душа, ликуя в умиленьи,

 

Повторяет вечные слова…

 

Чистота, и мир, и удивленье –

 

Светлые минуты Рождества.

 

Все то, о чем мы только что говорили.

 

М.Михайлова: Да.

 

М.Блинская: Человек точно так же чувствует.

 

М.Михайлова: Я думаю, что эти переживания ведь как-то не оригинальны, потому что мы все живем примерно в одном ритме и строе. Мы, православные, я имею в виду. И отсюда вот это переживание поста и первой звезды, которая зажигается на небе, и даже в народной поэзии:

 

По небу гулял месяц ясный,

 

Он зовет-зовет зорьку за собой,

 

Зовет звезды за собой,

 

Всех зовет на поклон Христу.

 

И колядки тоже об этом. Это очень глубокие пласты какого-то переживания, которое мы в Церкви получаем, мне кажется, даже вне наших каких-то личных особенностей, темперамента, склада индивидуальности.

 

М.Блинская: Да, и конечно, это начинается с детства. Вот еще что хочется вспомнить… Я живу в деревне с маленьким сыном, так вот в этом году особенно часто он звал меня посмотреть на звезды. Он не хотел ложиться спать в августе, все хотел дождаться, когда же будут звезды. Каждый раз засыпал, когда они еще не появлялись, а утром спрашивал: «Мама, они были, звезды?» А когда небо было затянуто тучами, звезд не было, он просто не мог понять, почему их нет. Он говорил: «Ну как же так? Почему они не проснулись, почему они не пришли?» Он их воспринимал как живые существа.

 

М.Михайлова: Но ведь это древним людям было очень свойственно, отсюда и наши все названия созвездий, связанные с разными мифологическими персонажами.

 

М.Блинская: Да, как будто звезды живые.

 

М.Михайлова: Действительно, если долго на них смотреть, то кажется, что они как-то немножечко движутся, как-то своими лучами шевелят… Они становятся больше, когда на них смотришь долго. Мы с моим старшим сыном в этом году иногда вечером в авгуте выходили, и так просто ложились на тулупчик какой-нибудь, и смотрели на звезды, и разговаривали. Хорошие разговоры, между прочим получались, потому что вот если измерять свою речь относительно неба, то уже как-то неловко сплетничать о друзьях и родственниках, например. Хочется поговорить о чем-то достойном. Вот, звезда в романтической поэзии, наверное, и появляется, как такой знак человека, достойного высшего.

 

М.Блинская: Да, я сейчас вспоминаю такие словосочетания, как «звездный час» – как какая-то кульминация в жизни, какой-то очень ответственный период.

 

М.Михайлова: Да , такой самый высокий час для души.

 

М.Блинская: Исполнение чего-то внутренне заложенного, того, чего человек ждет, может быть, и не сознавая до конца этого… Самого благородного поступка, или самого высокого какого-то действия внутреннего.

 

М.Михайлова: Да, «звездный час», есть такое понятие. А я, кстати, вспомнила сейчас, что я видела во сне. Это очень странно. Конечно, это не православная практика – рассказывать свои сновидения. Но я прошу прощения, я один раз позволю себе это, потому что сегодня последнее, что я видела во сне, это была такая большая комната, в которой на стенах были звезды, большие изображения звезд из какого-то металла, может быть, из серебра. И там были слова, и кто-то мне рассказывал про эти слова, читал их мне. И там было написано этими словесами звездными: «Звездная лента опрокинула два моря». И я подумала: «Ну конечно, это новый перевод «Песни песней»!» В этот момент прозвонил будильник. Я понимаю, что я просто готовилась к вечернему эфиру в этот момент, и отсюда все эти серебряные звезды и письмена. Но на самом деле, вот я сейчас поняла, что это и есть звездный час. Вообще-то, это, конечно, час любви, любви не обязательно даже к человеку, а к миру, к Богу. Час наивысшей способности добра внутри себя, когда человек открыт…

 

М.Блинская: Открытость добра внутри себя ко всему.

 

М.Михайлова: И получается, что вот эти два опрокинутых моря, «звездная лента опрокинула два моря» – это два человека открылись друг для друга в этом измерении, как бы чаша двух морей перевернулась. И вот они смешались, и получилась любовь. Простите меня, конечно, за это странное откровение. Но, действительно, ведь какая же любовь без звезд? Да, любовь – это что такое? Должны зажечься на небе звезды, чтобы наступил час тишины, опять же, час, когда ты можешь видеть другого человека как чудо, как счастье, как радость. Вам случалось гулять под звездами в юности?

 

М.Блинская: Конечно.

 

М.Михайлова: Вот это тоже такая тема, потому что звезда в романтической поэзии – это уже не философское размышление, а это как бы такой небесный свидетель неких человеческих отношений.

 

М.Блинская: У Маяковского: «Значит, это кому-нибудь нужно».

 

М.Михайлова: Да, «если звезды зажигаются, значит, это кому-нибудь нужно». Кстати, вот Маяковского-то я и не вспомнила! Зато у меня есть Александр Сергеевич Пушкин, это тоже стихотворение из хрестоматии:

 

Редеет облаков летучая гряда;

 

Звезда печальная, вечерняя звезда,

 

Твой луч осеребрил увядшие равнины,

 

И дремлющий залив, и черных скал вершины;

 

Люблю твой слабый свет в небесной вышине:

 

Он думы разбудил, уснувшие во мне.

 

Я помню твой восход, знакомое светило,

 

Над мирною страной, где всё для сердца мило,

 

Где стройны тополы в долинах вознеслись,

 

Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,

 

И сладостно шумят полуденные волны.

 

Там некогда в горах, сердечной думы полный,

 

Над морем я влачил задумчивую лень,

 

Когда на хижины сходила ночи тень –

 

И дева юная во мгле тебя искала

 

И именем своим подругам называла.

 

Наверное, это воспоминание о женщине по имени Мария, в которую Пушкин на юге был влюблен, я так могу предположить. И, кстати, в католической традиции в церковной поэзии Мария – звезда морей, «Maria mare stella». Богородицу Пресвятую сравнивают со звездою, которая сияет. И здесь тоже, кстати, можно вспомнить наше такое бытовое словоупотребление, мы говорим «звезда» про человека, который, сделал что-то выдающееся. Например, «звезда эфира»…

 

М.Блинская: Звезду окружает сияние всегда.

 

М.Михайлова: Звезду окружает сияние. А вот настоящая звезда – это Мария. «Ты, Мария, гибнущим подмога, ты можешь вывести корабль, спасти человека, падшего во тьму». И я открыла Второе послание апостола Петра, потому что это дивные слова, которые должны наполнять нас каким-то вдохновением. Апостол Петр говорит, что «мы имеем вернейшее пророческое слово; и вы хорошо делаете, что обращаетесь к Нему [Господу нашему], как к светильнику, сияющему в темном месте, доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших» (2 Пет., 1:19). Вот любовь к Богу: «утренняя звезда» взойдет в сердцах ваших. Господь – это светильник, Который освещает нашу жизнь в темном месте, пока не начнет рассветать день. И вот звезды, которые светят в темноте, может, они потому так и драгоценны, потому что звезда больше, чем даже солнце, как мне кажется, привлекает зрение человека, нет?

 

М.Блинская: Опять-таки, речь пойдет об одиночестве.

 

М.Михайлова: Ночь как время уединения?

 

М.Блинская: Я так думаю, что об одиночестве, о тишине внутри и…

 

М.Михайлова: Ну, это, может быть, та самая история, которая известна с давних пор о созерцателях звезд. И вот мы опять возвращаемся к этой Рождественской звезде.

 

М.Блинская: К волхвам.

 

М.Михайлова: К волхвам, в общем-то, да, потому что волхвы – это кто? Это те самые астрономы или астрологи, потому что, как я понимаю, тогда это было еще одно и то же. Не было такого твердого разделения между наукой и всяческой мифологией. И вот люди смотрели-смотрели на звезды – и пришли к Богу. Можно и так истолковать эту историю – их привело к Богу созерцание, одиночество… Такая даже некоторая строгость.

 

М.Блинская: Нет, они ведь ждали этого. Тогда мир был полон ожиданием этого, все-таки не просто созерцали, весь мир ждал появления Христа, все были готовы к этому.

 

М.Михайлова: Так же как мы ждем появление звезды.

 

М.Блинская: Поэтому эта звезда дала им понять, что произошло это долгожданное событие, наконец.

 

М.Михайлова: Да, вот это вертикальное измерение. Люди смотрят на небо, потому что если бы человек не знал о том, что есть звезды, что на них можно смотреть, что они что-то говорят нам, что они как-то рассказывают о будущем, так он бы и не интересовался, не увидел бы и этой звезды…

 

М.Блинская: Я вот сейчас подумала, что Господь создал такой разнообразный мир, бесконечно маленький, бесконечно малый. Микробы, атомы, совсем мельчайшие частицы… И бесконечно большой, бесконечно огромный. И этот маленький мир, он у нас под ногами, мы смотрим вниз в микроскоп, рассматриваем, но все равно вниз мы смотрим. А бесконечно большой мир всегда наверху, всегда там, в выси. Я еще помню, что была какая-то теория, что все звезды находятся внутри шара, а мы – это твердь, земля – это твердь, которая находится вокруг. Вот вокруг твердь, а внутри шара – звезды, бесконечно маленькие.

 

М.Михайлова: То есть какими мы их видим, таковы они и есть?

 

М.Блинская: Да. Вот такая была теория, я помню. А на самом деле, звезда – это что-то бесконечно большое. И чтобы достичь звезды, надо преодолеть бесконечно большое расстояние. В фантастической литературе такое расстояние преодолевается не в физическом состоянии.

 

М.Михайлова: Да, какие-то звездные годы, другое измерение времени.

 

М.Блинская: Преодоление этого огромного пространства может быть только вот в каком-то совершенно другом состоянии. Человек должен стать как дух.

 

М.Михайлова: Вот интересно, кстати, что если на звезду смотреть как на астрономическую реальность, как на небесное тело, тут уже совершенно другие сюжеты и мифы встают.

 

М.Блинская: Конечно.

 

М.Михайлова: Звезда Священного Писания как образ Христа, Божией Матери, как знак рождения Богомладенца. Совсем другая звезда в философской лирике, а третье измерение в любовной поэзии. И четвертое – если мы вообще от поэзии откажемся, посмотрим на всю эту романтику звездных путешествий, всех этих астрономических открытий, приключений.  И еще я вспомнила, как русский романс выстраивает тему звезды, которая смотрит на человека, вот знаменитый этот романс «Гори, гори, моя звезда». «Звезда любви приветлая». Ведь это же тоже совершенно дивные стихи, потому что оказывается, что звезда бесконечно далека, там есть мотив этого невообразимого расстояния между падшим миром и звездою. Но вот она моя, она на меня смотрит. Умру – «будет гореть над могилою», и всегда-то она со мной. То есть звезды, можно сказать, это самое высокое из того, что мы видим.

 

А вот еще я спрошу. Если б Вам сказали, как Вы хотите изобразить звезду? Что может считаться лучшим изображением звезды? Из чего бы Вы ее стали делать?

 

М.Блинская: Из фольги.

 

М.Михайлова: Из серебряной фольги.

 

М.Блинская: Или из дождика елочного… Сейчас очень много всяких средств, можно взять батарейку и вставить внутри звезды лампочку, чтоб она горела настоящим светом.

 

М.Михайлова: Чтобы она была серебрянная, а еще и блестящая, и мерцала.

 

М.Блинская: И еще лучики были.

 

М.Михайлова: Да, серебристые. Смотрите, значит мы можем сделать звезду, сами сделать звезду, и подарить ее детям, например.

 

М.Блинская: Да, как на елке, обязательно.

 

М.Михайлова: И на елке.

 

М.Блинская: На елке звезды висят.

 

М.Михайлова: И потом колядуют обязательно со звездой.

 

М.Блинская:  Да, у нас был спектакль в музыкальной школе, там мальчик выходил со звездой в руке, очень красивой, яркой.

 

М.Михайлова: А к нам приезжали гости из Кронштадта, женский хор. И они приехали с огромной звездой, звезда была размером с хороший хозяйственный тазик, в каких стирают белье. И я у них спрашиваю: «А как же вы везли звезду?» Они говорят: «А вот так и везли, в общественном транспорте, и некоторые люди очень пугались и куда-то в сторону шарахлись, а другие, особенно дети, наборот, очень радовались и  подходили поближе посмотреть, спрашивали, что это такое, почему это вы со звездой. А хористки наши говорили: «Христос родился, вот звезда ясная воссияла».» Звезда хоть и игрушечная была, а тоже такая важная вещь.

 

М.Блинская: Очень важная.

 

М.Михайлова: Такое нашим слушателям, можно сказать, домашнее задание: подарите своим детям, внукам, родственникам и знакомым звезду. А еще я хочу вот о чем спросить: скажите, Маша, а какие тексты о звездах Вам кажутся самыми красивыми? Вот вы читали Ларису Кудряшову, но все-таки, это поэт современный, молодой, новый. А вот если вспоминать русскую литературу, какие Вы помните звезды. Помните, у Фета есть такое дивное стихотворение про то, как человек лежит на…

 

М.Блинская: На стоге сена, да… Как раз это схоже с моими воспоминаниями о звездах, сейчас попробую прочесть:

 

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал.

 

Земля, как смутный сон немая,

Безвестно уносилась прочь,

И я, как первый житель рая,

Один в лицо увидел ночь.

 

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной

Над этой бездной я повис.

 

И с замираньем и смятеньем

Я взором мерил глубину,

В которой с каждым я мгновеньем

Все невозвратнее тону.

 

М.Михайлова: Чудесное стихотворение. Может быть, мы этим стихотворением и закончим наш сегодняшний разговор. Спасибо Вам, Маша за то, что Вы приняли участие в нашей программе. Спасибо нашему оператору прямого эфира Татьяне Брашниной. Спасибо всем, кто нас слушал сегодня. Смотрите на звезды, сейчас это можно – в каждом окне, наверное, сегодня вечером горит звезда. До свидания!

 

М.Блинская: До свидания!