«Хотелось бы всех поименно назвать…»

Программа Марины Лобановой

«Под знаменем России»

Гость: Анатолий Яковлевич Разумов, руководитель Центра «Возвращенные имена» при РНБ

Тема: День памяти жертв политических репрессий (30 октября)

Эфир: 28 октября 2021 г.

АУДИО

 

Марина Лобанова:

Как всегда, по традиции, в преддверии Дня памяти жертв политических репрессий, который отмечается 30 октября в России, я беседую с руководителем Центра «Возвращённые имена» при Российской национальной библиотеке, создателем, составителем Книг памяти «Ленинградский мартиролог» Анатолием Яковлевичем Разумовым. Анатолий Яковлевич, здравствуйте.

 

Анатолий Разумов:

Добрый день, всем светлых дней.

 

Марина Лобанова:

Как всегда, новости Центра «Возвращённые имена» хотелось бы узнать, вообще новости вашей деятельности, которая не только ваша, конечно, но и многих других людей. Ну вот я знаю, что вы бываете на заседаниях судебных разбирательств вашего коллеги Юрия Дмитриева, это тоже новости вашей деятельности, сегодня это так, потом какие-то страшные известия о находках, например, в Челябинске нашли место, предполагаемое место захоронения жертв репрессий, и вроде бы власть не знает, что делать в таком случае, когда находятся вот такие останки людей. И в то же время ваша деятельность, когда вы собираете память об этих людях, она, безусловно, и подвижническая, и, в каком-то смысле, год за годом – всё больше остаётся единственным таким светочем вот в этом деле памяти. Поэтому и прошу вас рассказать о новостях и сказать нам несколько слов: что нам делать в этот день, 30 октября, в этом году, в связи со всеми этими событиями и новостями.

 

 

Анатолий Разумов:

Начать с того, что год, который мы сейчас переживаем, это 30-й год новой России, постсоветской, надо это понимать, каждый это по-своему понимает, для кого-то это продолжение Советского Союза, для меня это та Россия, которая должна состояться.

Кроме того, что это 30-й год новой России, мы отметили 18 октября 30 лет закону Российской Федерации о реабилитации жертв политических репрессий. Этот закон был задуман ещё в Советском Союзе. 30 октября 1990 года Верховный совет РСФСР принял решение о том, что закон должен быть разработан, а принят он был уже в новой России. И именно 30 октября в новой России – День политзаключенного в СССР, который отмечался тайно, а несколько лет были попытки уже его отмечать явно в Советском Союзе, этот день стал Днём памяти жертв политических репрессий. Это всё произошло в 1991 году осенью, поэтому сейчас мы вот День памяти будем отмечать тоже в 30-й раз, как и 30-й год новой России, как и 30-й раз отмечали принятие закона о реабилитации жертв политических репрессий. И вот смотрите, кому-то мало… Вот только что получил письмо: как мне быть, –  учительница спрашивает, – мой сосед, коммунист, говорит «это всё ерунда, демократы наврали, не так много репрессированных, и Солженицын врёт, и все врут…», и так далее и так далее. Что отвечать? Как быть с этим? Вот это очень важные вопросы, важные вопросы для публичного обсуждения. К сожалению, у нас нет большого общественного обсуждения, свободного разговора на эту тему, а он каким-то образом затих, притих за последние годы, но сказать есть что.

Ну, во-первых, вот я если слышу такое мнение, мне его лично высказывают, я не пытаюсь переубедить человека, это бессмысленно – пытаться переубедить человека, если он считает, что он прав, дело крайне сложное и неблагодарное. Но если слушают другие, если это идёт общественная дискуссия, то в общем надо, наверное, что-то и говорить. Я бы советовал сделать вот что. Когда-то, уже много лет назад, на одном из семинаров перед нами выступала Галина Фёдоровна Лесновская, вот под её редакцией, у меня стоит на рабочей полке, держу сейчас в руках, сборник законодательных и нормативных актов о репрессиях и реабилитации жертв политических репрессий, в 2 томах, издан был небольшим тиражом в 1999 году, здесь важнейшие постановления о реабилитации.  И тогда на семинаре, вот сборник уже был издан, Галина Фёдоровна выступала перед нами от Генеральной прокуратуры, мы задали вопрос: скажите, сколько всё-таки, сколько? Многих этот вопрос интересует. Сколько репрессировано, сколько реабилитировано? Она чуть промедлила и сказала нам: речь идёт о миллионах. И я много лет как самый верный ответ это приводил в спорах: речь идёт о миллионах. Почему он самый верный? Да потому что мы до конца не знаем. Как мы не знаем, сколько миллионов у нас на войне погибли, до миллиона даже не знаем, то тем более, тема была новая. Только в большую оттепель, с конца восьмидесятых годов, началась вот эта большая реабилитация, когда не только родственники могли подавать и доказывать, что человек был совершенно советский, замечательный, честный, поэтому его надо реабилитировать. А с 1989 года прокуратура была обязана сама пересматривать дела всех этих бессудных органов: двоек, троек. Которые не видя человека, по бумажкам, отправляли на расстрел, отправляли в лагеря, где человек погибал, без вести часто, или выживал. И пересматривались с 1989 года таким образом все эти бессудные приговоры. Так вот, теперь я привожу уже цифры другие. Не то, что речь идет просто «о миллионах». В августе 2015 года была принята государственная концепция, концепция государственной политики Российской Федерации по увековечению памяти жертв политических репрессий. Я принимал участие как эксперт как в выработке федеральной программы по увековечению памяти, она не состоялась, не была принята в виду отсутствия достаточного финансирования, а вот концепция была принята в августе 2015 года. И можно считать, что это такой регулирующий документ, очень важный документ нашей деятельности по этому вопросу. В концепции государственной записано, что вот с 1991 года, со времени принятия закона о реабилитации, вот в нашей новой России, только в это время, и только в пределах Российской Федерации, было вынесено по 2014 год, до принятия концепции, то есть с 1991 по 2014 год, было вынесено около 4 миллионов решений о реабилитации.

 

 

Но какие бы миллионы мы ни назвали, какие бы цифры ни назвали, вот для тех, кто криком кричит с красным лицом о том, что всё это ерунда и брехня, и наврали, и всё не так – этим людям будет всё равно. Но им, очевидно, вообще всё равно. Что это их сограждане, что это их земля, что это действительно существовало и было. «Архипелаг ГУЛАГ» – это мягкий вариант описания всего этого! Это – «литературное осмысление». Земля наша, мы сами пережили то, что с трудом укладывается в литературную страницу. Надо знать это и надо понимать. Чем больше людей будет это понимать, тем лучше. Для меня так каждое имя важно, каждое. Вот поэтому мы и читаем их.

Что я могу сказать из основного: не остановимся. Мы не остановимся. Да, мы будем отыскивать вот эти места злодеяний. Вы упомянули о Челябинске, о находке в Челябинске человеческих останков, массового какого-то, ну, захоронения даже трудно сказать, это же не были захоронения, никто людей этих не хоронил, людей сбрасывали по чекистскому лексикону это называлось закопать в яму, их не хоронили. Закопали людей невероятное количество в ямы и эти ямы замаскировали. И десятилетиями никто не знал. До сих пор мы эти ямы – некоторые нашли, а некоторые не найдены. Десятки подобных мест массовых злодеяний не найдены в нашей стране по сию пору.

И, понимаете, ведь есть, я вам скажу как член межведомственной рабочей группы по реализации концепции государственной политики, по координации деятельности, направленной на реализацию этой концепции государственной политики по увековечению памяти, я вам могу сказать, что вот моё мнение, работаю я с Книгами памяти, с документами, общаюсь с коллегами из разных ведомств, даже на заседаниях мы приходили к выводу, что нужен дополнительный поиск, нужна дополнительная политическая воля. Есть еще нераскрытые, ненайденные документы о всех этих местах злодеяний. И не только в Челябинске, а и в других местах будут найдены. Возьмите Великий Новгород, там во время Большого террора было много людей расстреляно (хотя большинство возили на расстрел в Ленинград). Место не найдено. Мы даже не представляем, где это. И так во многих ещё местах. Надо искать.

Вот, смотрите, в нынешнем году исполнилось 100 лет со дня массовых расстрелов 1921 года – и восставших кронштадтцев, и интеллигенции, которая сочувствовала этим восставшим, среди них был Николай Гумилёв. Где? Где они были расстреляны? Места не найдены. Ну что же, неужели они не были учтены? Для меня это звучит анекдотически. Конечно, все такие места были на учёте. Учитывались документально, хранились о них сведения. Значит когда-нибудь, я так думаю, когда-нибудь мы их найдём.

В будущем году исполнится 100 лет со дня убийства митрополита Вениамина, священномученика, и его товарищей по его делу. Где они расстреляны? Мы даже точно не знаем: так это всё-таки был Петроград или Москва?

В комплексе документов о приведении приговоров в исполнение, которые здесь находятся в архиве ФСБ, документа об этом расстреле нет. Значит, надо искать. Может, через сто лет, наконец, мы найдём эти документы и будем знать, где это произошло.

В будущем году в декабре исполнится 85 лет со дня расстрела более 500 соловецких заключённых, «второй партии», в декабре 37 года это произошло, с 8 по 10 декабря, там среди них расстрелян отец Павел Флоренский. Где это произошло? Вот приходится гадать. То сначала мы гадали, думали, может быть это в Ленинграде, потому что там подписи коменданта Поликарпова на всех индивидуальных актах о приведении приговора в исполнение. А есть документ, который этому полностью противоречит, и в этом же комплексе документов – это удостоверение, выданное помощнику Поликарпова палачу-орденоносцу Шалыгину, который ездил со специальным поручением, это называлось «специальное поручение», в район Лодейнопольского лагпункта, в это время именно. Там-то, видимо, расстрел и произошёл.

И вот ищут, искали. В районе Лодейного поля искал Юрий Дмитриев, Юрий Алексеевич Дмитриев, составитель Книг памяти и выдающихся поисковик. Искала Марина Муравьёва, составитель, со-составитель двухтомника о Свирьлаге, который вышел в нынешнем году, тоже к юбилею создания этого концлагеря по заготовке дров для Ленинграда. Вот тут весь абсурд советской экономики. Не найдено. Мы пока не нашли. Это где-то в районе Лодейного поля. А ведь где-то в документах это учтено. И 500 человек расстрелять – это, знаете, не маленькая ямка. Это серьёзная большая операция была проведена и с полной конспирацией.

Но, знаете, всегда я думаю вот что: пусть мы не остановимся. У нас нет на это права. Мы будем отыскивать места злодеяний, мы будем отыскать все эти имена пострадавших, вносить их в Книги памяти и превращать места злодеяний в места памяти.

 

Вот люди не понимают, а это, может быть, из самого тяжёлого: у нас миллионы наших сограждан не имели могил. Иногда это прошибает даже вот этих кричащих, что ничего этого не было.

 

Рядом с нашим городом – полчаса на рейсовом автобусе городском – один из крупнейших таких спецобъектов госбезопасности для закапывания расстрелянных, там не расстреливали, но из городских тюрем расстрелянных туда возили, Левашовское мемориальное кладбище. Побывайте! Побывайте там 30 октября, побывайте в другой день, это очень легко. Вы прочувствуете что-то, поймёте весь ужас, там на памятных знаках на деревьях родственники написали то, что они могут написать. И это всё кенотафы. Мы же не знаем ни об одном точно, здесь ли он лежит или в другом месте. Просто это единственное официально признанное место для закапывания расстрелянных в нашем городе.

Конечно, прошлый год и в нынешний год очень сложная эпидемиологическая ситуация. Но, наверное, можно будет возложить цветы у Соловецкого камня на Троицкой площади.

 

 

Предварительно мы согласовывали в нашем городе несколько мест поминального чтения имён «Хотелось бы всех поименно назвать…».

 

30 октября 2021 г.

Возложение венков к памятнику «Соловецкий камень» на Троицкой площади на Петроградской стороне – в 11 часов.

Чтение имен жертв репрессий «Хотелось бы всех поименно назвать…» в Санкт-Петербурге

– на Троицкой площади П.С. у Соловецкого камня (с 13.00 до 16.00)
– у Казанского собора (с 13.00 до 15.00)
– у храма в честь иконы Божией Матери Всех скорбящих Радость (с грошиками) на пр. Обуховской обороны (с 12.00 до 14.00)
– у памятника Достоевскому на Владимирской площади (с 17.00 до 20.00)
– у базилики св. Екатерины на Невском пр. (с 17.00 до 19.00)
– Фонтанный дом, музей Анны Ахматовой (с 18.00 до 21.00, онлайн)

 

Принесите куда-то цветы. Может быть, на Левашовском кладбище побывайте.  И в восемь – девять вечера зажгите свечу на окне своего дома. Тоже это всё важно. Не забывайте. Пусть те, кому всё равно помнить или не помнить, пусть они видят, что рядом кто-то, кто помнит.

Вы заговорили о Юрии Алексеевиче Дмитриеве.  Мы поддерживаем переписку, мы работаем над вторым томом книги «Место памяти Сандармох», я думаю, в этом году уже состоится презентация. Том получается, на мой взгляд, я как редактор-составитель выступаю, в этой роли, мне кажется, том получается сильный, не слабее предыдущего, первого тома, в нём документальные материалы, очень много фотографий. Вот мне сейчас повезло, судья Хомякова откликнулась на мое прошение о свидании, и 21 октября я был в следственном изоляторе у Юрия, час мы проговорили. Оговорили уже и готовые материалы, и даже начали говорить о третьем томе, о следующем.

 

 

… всё-таки День памяти должен быть светлым. Знаете, как бы то ни было, у нас есть вот это право памяти теперь.  Это же только шёпотком вот те 50 лет можно было говорить, тайком, не рассказывать детям. А сейчас мы можем открыто об этом говорить, помнить и рассказывать детям. Вот давайте это и делать в День памяти. Это один из важнейших дней памяти России, для меня так, во всяком случае.

 

…

 

Марина Лобанова:

Вот то, с чего начали наш разговор – с того, что надо найти места памяти.  Но когда находятся какие-то места памяти, вот как в Челябинске, да, то проблема-то в том, что нашли люди, а дальше ничего не происходит. Говорят: обратно закопайте или даже там сказали,  что вы можете всё это выкинуть, нам это неинтересно. В этом проблема – не знают, что делать дальше.

 

Анатолий Разумов:

Ну, знаете, разве только там такая проблема? Не только там. И как бы то ни было, как бы то ни было, это продолжится, продолжится расследованием. Я не пока не стану говорить, что это за останки найдены в Челябинске, расследование покажет. Она всё равно состоится, это всё равно будет. Важно не отступать. Давайте вернёмся в Петроград, Петербург. Вы посмотрите, что у нас-то делается. Вы посмотрите, сколько лет назад были найдены останки жертв Красного террора ленинского у Петропавловской крепости? И была в 2018 году выездное заседание вот этой межведомственной комиссии, о которой я говорю, и было принято решение, что их надо предать погребению, какую-то костницу соорудить, и место придумали – на Преображенском кладбище (которое, к сожалению, теперь называется кладбище жертв 9-го января),потому что туда возили расстрелянных, и до 37 года, и после продолжали возить, такое место, там тоже есть погребения, они примерно известно где, но не выявлены. И вот было решение, что там. А на стене Петропавловской крепости – памятный знак соорудить. И что? А ничего не сделано.

…

 

Полностью слушайте в АУДИО.

…

Это было, когда улыбался

Только мертвый, спокойствию рад.

И ненужным привеском болтался

Возле тюрем своих Ленинград.

И когда, обезумев от муки,

Шли уже осужденных полки,

И короткую песню разлуки

Паровозные пели гудки,

Звезды смерти стояли над нами,

И безвинная корчилась Русь

Под кровавыми сапогами

И под шинами черных марусь.

…

Опять поминальный приблизился час.

Я вижу, я слышу, я чувствую вас…

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать.

Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.

О них вспоминаю всегда и везде,

О них не забуду и в новой беде,

И если зажмут мой измученный рот,

Которым кричит стомильонный народ,

Пусть так же они поминают меня

В канун моего поминального дня.

…

А здесь, где стояла я триста часов

И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь

Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь

И выла старуха, как раненый зверь.

…

Анна Ахматова