6+

«Думая о белом чуде»

Программа Екатерины Степановой

«Русский Север»

Информационное обозрение. Выпуск 91

Эфир 7 ноября 2018 г., 10.45

 

Продолжаем обзор одного из номеров журнала «Звезда», посвященного Русскому Северу. Представление этого номера проходило в конференц-зале РНБ (Публичной библиотеке), где собрались авторы и читатели журнала. Вел встречу главный редактор журнала «Звезда» историк-публицист Яков Аркадьевич Гордин.

 

Один из авторов «северного» номера – известный петербургский поэт Александр Кушнер – предложил слушателям целый аналитический обзор на тему «Север в русской и советской поэзии»:

 

«Я слушал предыдущие выступления, все это очень интересно, и это мнение прозаиков. А у поэтов свой север. Яков Аркадьевич Гордин в своей очень хорошей статье – прочите ее в этой «Звезде» – говорит о севере в русской поэзии. И правильно начинает с Ломоносова и Державина. А потом у него там все – и Баратынский с его «Эдой», и Вяземский, и Шевырев, и кто угодно. Это очень интересно, как менялось представление о севере, но главное в статье сказано: «Север для русской поэзии – это метафизическое явление». А я бы даже сказал – инфернальное. Вот я скажу о себе два слова. Когда зимой, это было лет тридцать назад, я оказался в нашем Павловском парке, меня поразил Аполлон в снегу. Я потом книгу написал, которая так и называлась «Аполлон в снегу». И стихи «Здесь, под сенью покинутых гнезд,\ Где и снег словно гипс или мел,\ Его самый продвинутый пост \ И влиянья последний предел». Понимаете, хорошо любоваться античностью, Парфеноном в Афинах, и так далее. Но когда греческие боги приходят к нам в Петербург, или в Царское Село, или в Павловск, возникает какое-то особое чувство жизни на краю пропасти. И чуда, безусловно. Как у разных наших поэтов по-разному складывалось отношение к северу.

 

Яков Аркадьевич пишет, что для Лермонтова и Пушкина это как-то не очень интересно. Но Пушкин писал: «Здоровью моему полезен русский холод». А Лермонтов: «Тучки небесные, вечные странники! \ Степью лазурною, цепью жемчужною \ Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники \ С милого севера в сторону южную». С милого севера! А Тютчев не любил север. Вот Генуя и залив, вот там можно жить. У него есть одно стихотворение, но и там все-таки тоже этот «чародей» не очень симпатичный. Он даже со славянофилами сошелся, этот западник, знаете, по какой причине? Он мечтал о завоевании Константинополя. Вот тогда он отдохнет в тепле! Ну, Бог с ним. Он был великий поэт прекрасный.

 

Менялось отношение, менялось. Одно из лучших стихотворений о севере – это, конечно, «Север» Заболоцкого. Я еще о нем скажу, и Яков Аркадьевич недаром там его приводит в своей статье. Конечно же весь этот ужас сталинизма и этот кошмар, если можно так сказать, даже вынудили некоторых поэтов писать о севере в одическом стиле. Мощные стихи. Тот же Заболоцкий. А другие думали несколько иначе. Вот как это ни странно, Михаил Кузьмин. Этот сноб, «салонный поэт» – отвратительные слова, не имеющие к нему отношения. Он прекрасный поэт! Так для него север был в Петербурге. Так вот у него в «Форель разбивает лед» есть «Северный веер». Книга напечатана в 1929 году. В 29-м году! Когда и «Столбцы» Заболоцкого. Но там выпущены эти строфы, самые интересные. Какие?! «Баржи затопили в Кронштадте, \ Расстрелян каждый десятый, — \ Юрочка, Юрочка мой, \ Дай Бог, чтоб Вы были восьмой. \\ Казармы на затонном взморье, \ Прежний, я крикнул бы: «Люди!» \ Теперь молюсь в подполье, \ Думая о белом чуде». О каком белом чуде? А может быть о том, чтобы Кронштадтский мятеж удался. И он имел по-своему на это право. И не он один. И Блок так думал. Двойственность эта все время присутствует в нашей поэзии.

 

Знаете, кого я еще вспомнил? Александра Прокофьева. А это полная противоположность. Он родился в Кобоне, на Ладоге – Оять, Свирь, Ладога. Он мощные стихи писал, вы не думайте. Но какие?! «Рубаха на ять и штиблеты на ять, \ Фартовые парни идут на Оять». И это оканье, да, немножко страшноватое. А в другом стихотворении так (а он служил в органах ВЧК и ГПУ), так вот он писал «Ты не рыба сиг, \ Ты не рыпайси, \ Самым круглым дураком \ Не прикидывайси! \ Упадешь доской \ На покой песка: \ Принимай, господь, \ Упокойничка… \ На тебя, голубчика, \ Шли чекисты Губчека». Да! Вот так вот! И талантливые ведь стихи, но страшные, конечно. А в другом стихотворении он написал «я сам отправил в рай четверых». Ну вот. И это всё сопровождало всю советскую поэзию все время, эта двойственность. И никуда не денешься от этого. Два крыла. Мы до сих пор эти колебания, это все чувствуем. Я хочу сказать, что, может быть, нигде север так не воспринимается, как у нас. По-другому как-то. Вот это чудо и это ужас одновременно. Конечно.

 

Я действительно написал стихи специально для журнала. Не думал, что у меня получится, я никогда такого не делал. Но вот прочту одно первое.

 

Заболоцкий уже написал про Север,

Лучше всех написал, грандиозно, громко,

С ломоносовским пафосом, но острее

И подробней, рассказывая о том, как

Валит волка пурга, замерзает птица

На лету, а снежинка то как цилиндрик,

То как звездочка нежится на реснице.

Одописец и нужен здесь, а не лирик.

 

География — вот что судьбу России

В ее славе и бедах определило.

Взяли и Заболоцкого, допросили,

В камере на Литейном его знобило,

Обливали студеной водой — и в порах

Тела страшная боль возникала, жженье.

Вспоминал ли челюскинцев, о которых

Он писал в том великом стихотворенье?

 

Так замучили!!! Привязывали к железной кровати голого! И обливали из брандспойта ледяной водой! Прекрасного поэта! Ну с чем это можно сравнить?! Конечно, ужас. Но сам Заболоцкий зла не затаил. Он так был верен русскому слову, стиху. Написал об этом воспоминания, да, но в стихах… Только вот великие стихи «Где-то в поле возле Магадана». Да. Прекрасное, прекрасное стихотворение, конечно. Но все-таки избегал, не хотел. Не хотел. Он был потом и сослан не на север, а на юг, в Караганду. А у нас есть и такая возможность. Можно сослать и на юг, так что сладко не покажется. Ладно. Ну и прочту еще одно маленькое стихотворение, условно говоря, сегодняшнее. Оно написано года два назад и вошло в мою последнюю книгу.

 

Напрасно хоть что-нибудь близкое

Весь вечер искала себе

В романе про счастье английское

Каренина в душном купе.

 

Наверное, слишком огромная,

Чтоб с нужною меркой совпасть,

Нас нежит страна заметённая.

Умерить бы жаркую страсть.

 

Устроить бы благополучие

Под этим колючим снежком,

Под этою мрачною тучею,

Да слишком метет в Бологом.

 

Зима с ее строгими санкциями,

Весь этот задумчивый вид…

Зачем она вышла на станции? —

И нас вместе с нею знобит».

 

К сожалению, этот интереснейший обзор русской и советской поэзии не вошел в номер, там представлены только стихи Александра Семеновича, но его выступление можно послушать в записи.

Мы продолжим знакомить вас с «северным» номером журнала «Звезда» в следующем выпуске обозрения «Русский Север».

 

Аудио, фото, текст – Екатерина Степанова.

 

Наверх

Рейтинг@Mail.ru