6+

Александр Солженицын: «Лицо его выразило боль: «Слышать не могу! Говори, как человек: самарская пересылка, нижегородская, вятская. Всю двадцатку отбухал, чего к ним подлизываешься!»

Программа Марины Лобановой

«Возвращение в Петербург»

Гость: Светлана Всеволодовна Шешунова

Тема: русские писатели о топонимике, И.С.Шмелев и А.И.Солженицын (передача 2)

2012 г.

 

М.Лобанова: Здравствуйте, дорогие друзья! В студии радио «Град Петров» Марина Лобанова. И сегодня гость в программе «Возвращение в Петербург» – один из постоянных авторов нашего радио доктор филологических наук Светлана Всеволодовна Шешунова. Светлана Всеволодовна, здравствуйте!

 

С.Шешунова: Здравствуйте!

 

М.Лобанова: Вторая программа, в которой мы беседуем о названиях, топонимах каких-то мест, их влиянии. В прошлой программе мы говорили, что об этом говорил Шмелев, Солженицын. Вы знаете, нам часто кажется, что великие писатели мыслили велико, думали велико, а вот у нас простая такая жизнь, которую, может быть, немножко сложно, а может быть, и не нужно сверять по каким-то великим произведениям – будь то Евангелие, будь то произведения Достоевского, Солженицына или Шмелева. Как Вы считаете, сегодня для нас такие значительные личности, допустим, Солженицын, Шмелев, имеют ли право, скажем так, гражданского голоса? Вот Вы видите, что в сегодняшней реальности их слово влияет на чье-то мнение, допустим, на мнение Ваших студентов в реальной жизни. То есть не просто Ваши студенты изучили, допустим, чье-то творчество, а что это еще изменит их взгляды?

 

С.Шешунова: Не знаю, повлияет ли это на чьи-то взгляды, но мне лично кажется, что стоит прислушаться к мнению и Солженицына, и Шмелева, по крайней мере, когда они говорят о языке, потому что их авторитет как мастеров слова бесспорен. Поэтому когда они оба отмечают разрушительное влияние советских названий, новых топонимов, которые давались вместо традиционных русских названий городов и улиц, когда они оба отмечают разрушительное их влияние на русский язык и на русскую культуру, то, мне кажется, с этим нельзя не согласиться.

 

М.Лобанова: А что разрушает, допустим, неправильное имя? Что оно в человеке разрушает или в его жизни?

 

С.Шешунова: Многое. Начнем с того, что мы просто от себя отсекаем громадную традицию нашей культуры и по этим названиям. Скажем, глядя на карты многих городов, мы даже не сможем догадаться, что это старинные русские города, которым гораздо больше 70 лет, иногда даже больше 500. Ну, как может какой-нибудь человек почувствовать, насколько древний город, скажем, Владимир или Суздаль, когда улицы, которым по 600 лет, носят имена Ленина, Кирова, Свердлова и т.д? Мы разрушаем таким образом свою связь с тысячелетним прошлым, которое так богато, так насыщенно. Мне вообще иногда кажется, что мы похожи на каких-то, знаете, дикарей, которые очень радуются каким-то грошовым стеклянным бусам и не понимают, что они топчут ногами сокровища, богатства. Вот эти грошовые бусики – это многие имена и события советской истории, которые у нас превозносятся как какое-то огромное достижение, и при этом люди совершенно не подозревают, насколько богата, насколько человечески содержательна дореволюционная история. У слушателей «Града Петрова» есть шанс почувствовать по дискам, например, таким, как «Портрет утраченной страны» о дореволюционных сословиях, и по другим передачам радио, что эти названия, конечно, связывают нас каким-то образом с историей. Из-за вот этого засилья советских названий наша история, во-первых, отсекает все дореволюционное прошлое, а во-вторых, привязывает нашу жизнь к именам вот тех людей, которые эту тысячелетнюю Россию разрушали.

 

М.Лобанова: Вот этот образ с бусами действительно очень показателен, на себя его примерить очень просто, мне кажется, потому что мы можем себя представить, когда мы бежим за какой-то нам предложенной рекламой или еще чем-то, мы не хотим остановиться, подумать, – это понятный, может быть, человеческий рефлекс, но все-таки – мы люди. Недавно Новую Голландию открыли для посещения, а еще какое-то время назад там разрушили несколько исторически очень значимых зданий внутри, ну пожар-то мы помним, как он произошел. Какие там проекты будут реализованы, в общем, ничего, наверное, хорошего, не будет, потому что никто не собирается ни восстанавливать, ни придавать этому месту не просто музейное, а исторически памятное значение. Все это будет наполнено магазинами, бутиками, ресторанами, разными местами отдыха. Так вот интересно, что там была разрушена радиостанция (нам просто близко это) 1915 года, эта радиостанция была сделана для нужд военно-морского флота и она помогала координировать силы союзников на море…

 

С.Шешунова: Какой памятник!..

 

М.Лобанова: Да, но кроме того, на этой радиостанции еще отметился упоминавшийся неоднократно в наших программах Ленин. Как говорит Алексей Крылов, тоже участвовавший в нашей программе: Владимир Ульянов, кличка Ленин (он призывает называть все своими именами), вот этот человек объявил с этой радиостанции о победе большевиков в Петрограде, а также там вели пропаганду против Царского Села, где находился Петр Николаевич Краснов. И вот интересно, что когда эту замечательную, совершенно историческую радиостанцию разрушили – она не сгорела случайно, ее разрушили, и никто не собирается ее восстанавливать, хотя такие деньги вкладываются, – то международные организации по сохранению исторического наследия заявили протест в связи с тем, что эта радиостанция является памятником Первой мировой войны. А наши люди, обеспокоенные разрушением исторического наследия, высказали протест в связи с тем, что это радиостанция, по которой Ленин объявил о победе большевиков. Понятно, что то и то – исторический факт. Я к чему это рассказала, – потому что Ваш пример с этими бусами, когда человека призывают забыть свое историческое наследие, хотя – это золото под ногами…

 

С.Шешунова: Да, это, в общем, золото под ногами.

 

М.Лобанова: …это золото наших отцов, то есть это какие-то вещи, которые были дороги нашим дедам, прадедам, не просто какие-то чужие. Так дело в том, что не просто нам заменяют одни ценности другими, это еще полбеды, а на самом деле нас учат забывать. Нам теперь, понимаете, все равно, что эта радиостанция – памятник Первой мировой войны, у нас так мало памятников Первой мировой войны (поэтому и мало, что мы последние уничтожаем), и нам все равно, что Владимир Ульянов, кличка Ленин, там объявил, понимаете, нам и это все равно и это все равно. Принцип в том, что нас учат полностью абстрагироваться от собственной истории, не только от дореволюционной, но и советской. Принцип не в том, что заменили, еще раз повторю, а в том, что из нас делают таких вот оболваненных, без исторического сознания, людей. Вот в этом проблема.

 

С.Шешунова: Конечно, это путь к деградации, и умственной и нравственной, какой угодно. Без памяти – это путь к деградации, ибо что есть личность без памяти?

 

М.Лобанова: Да. Я хочу Вас спросить в связи с этой ситуацией: вот есть какие-то улицы, у которых не было старого названия. По каким принципам нужно искать им название? Вспомнить любимых нами писателей, поэтов? Посмотреть на раскинувшийся рядом сквер или имеющийся пруд с уточками, подумать о каких-то людях, которые что-то здесь сделали, может быть, тех, которые постарались для переименования, может быть, тех, кто постарались для строительства храма, может быть тех, кто в свое время проявил себя в какой-то сфере общественной, государственной жизни? По каким принципам Вы советуете искать новое название для переименования, если улица была изначально советской?

 

С.Шешунова: Ну, все эти пути достойны, все, которые Вы перечислили. Наиболее традиционный тип топонимов – это топонимы естественные, которые возникают стихийно. Это топонимы, отражающие каким-то образом особенности географии, особенности пейзажа. Ну, например, Набережные Челны, такой город на Волге. Я живу на Волге, поэтому для меня волжские названия близки. Или отражают, действительно, какие-то особенности занятий людей, которые в этом месте живут. Ну опять же, если брать Волгу – город Рыбинск, это была сначала Рыбная слобода, потому что там очень много, действительно, занимались рыбным промыслом, а с 1777 года это был город Рыбинск. Но, конечно, эти советские названия, которые давались в честь каких-то партийных деятелей, относятся к совершенно другому типу топонимов. Топонимы искусственные, которые даются в честь тех ли иных исторических лиц – можно и по этому пути пойти. И в своих передачах «Возвращение в Петербург» не раз Вы с Кириллом Михайловичем Александровым отмечали, каких достойнейших имен нет на карте Петербурга. Почему их нет? Это же невероятно, это даже трудно объяснить.

 

М.Лобанова: А кстати, а Вам не приходят на ум тоже какие-то имена, которых, может быть, действительно, нет в Петербурге?

 

С.Шешунова: Да сколько Вы передач здесь ведете по истории, любое имя достойно памяти здесь, в Петербурге, это же все люди, которые здесь жили и работали во славу и этого города и страны в целом.

 

М.Лобанова: Да, может быть, действительно прислушиваться хотя бы к каким-нибудь историческим передачам. Вот меня в этом смысле очень обнадеживает цикл программ Татьяны Трефиловой о благотворителях.

 

С.Шешунова: Замечательный цикл, да…

 

М.Лобанова: Ни одного имени, ни одного благотворителя у нас нет. То есть, смотрите, есть какие-то разные достойные сферы жизни человека: ученые, спортсмены, военные… много. Уж военных там много у нас. А благотворители где? Вот этого, конечно, жалко.

 

С.Шешунова: Может, поэтому и мало сейчас современных благотворителей, что нет вот таких названий. Ведь любое название, данное в честь какого-то лица, – это же призыв к потомкам следовать примеру этого человека.

 

М.Лобанова: Но вот топонимическая комиссия у нас в Петербурге, ее представители, ее члены, они все-таки говорят, что не нужно воспринимать имя как удостаивание какой-то особой чести. Но уж тут как ни крути, мы говорили в нашей передаче, что все равно это так, и, знаете, может быть, это не честь для, скажем, куста сирени, что в честь нее назван Сиреневый бульвар, может быть, и нет. Но вы знаете, когда называется множество топонимов именем Дыбенко, это это совсем другое. Это человеческое отношение меня и Дыбенко, когда я по этой улице хожу. Но ведь мы обязаны считаться с людьми, которые приводят множество аргументов, и тоже обоснованных, против.

 

С.Шешунова: Давайте поговорим, какие же это аргументы.

 

М.Лобанова: Самый распространенный, конечно, аргумент – о сохранении исторической памяти. Я уже говорила в прошлой программе о мнении слушательницы, что не важно, злодеи или нет – они оставили значительный след, заметный. Ленина, а сейчас по опросам большая часть школьников, которая учится на четверки и пятерки, называет самым выдающимся человеком, зная о его злодействах, но тем не менее говоря: но он изменил эту страну и вот он здесь и присутствует поэтому, если мы его уберем, что же, мы тогда вычеркиваем это период истории, мы, значит, не признаем, что он изменил эту страну? Хотя он ее изменил.

 

С.Шешунова: Да, нельзя не согласиться с тем, что очень важно, действительно, помнить все, что в истории произошло, любой период истории, конечно, нужно знать, изучать и ни в коем случае ниоткуда не вычеркивать. Но одно дело изучать тот или иной период истории, те или иные изменения в жизни страны в учебниках, изучать в научных, академических институтах. И совсем другое дело давать в честь тех или иных деятелей названия. Давайте сравним: Гитлер тоже ведь изменил Германию…

 

М.Лобанова: Он весь мир изменил.

 

С.Шешунова: Он весь мир изменил, такие изменения произвел!.. И в памяти многих народов очень даже остался. И в Германии он много изменил, и дорог очень много построил хороших, и безработицу там упразднил, столько сделал для германского народа… вот если этой логике упомянутых Вами школьников следовать. Но нет в Германии ни одного топонима в честь Гитлера, в современной Германии нет, а было много в 1930-е годы, много было в честь Гитлера, и в честь Гиммлера, и в честь каких-то его других сподвижников. Но все эти названия, их тоже были десятки, они все исчезли с германской карты, хотя там тоже помнят этот период истории, очень даже помнят, но помнить и оценивать – это разные вещи. Можно очень глубоко помнить какие-то исторические события, но это не значит, что любые исторические деятели, независимо от их действий, достойны вот этого отражения на карте, этого отражения в топонимике. У нас нет научного института, который изучал бы советский период. Если мы хотим его действительно помнить, давайте его изучать. Историки жалуются на то, что закрыты архивы, до сих пор Таганцевское дело невозможно изучать, потому что просто не дают дело Таганцевской организации.

 

М.Лобанова: Расстрельные места невозможно найти…

 

С.Шешунова: Да, так давайте все это изучать, давайте создадим такой центр по изучению, это и будет способствовать исторической памяти обо всех этих делах и событиях. А название улицы – это совсем другое дело, это именно некая дань почтения к той или иной личности. Если у нас почитаются личности Дыбенко, Бела Куна и прочих, то тогда давайте не будем удивляться, что у нас столько сдают стариков в дома престарелых, где ужасные условия жизни, столько мучают детей, столько абортов. При таких названиях, мне кажется, все это естественно. Жизнь человеческая ничего не будет стоить в стране, где царят имена вот этих людей.

 

М.Лобанова: Я задаю гостям этой программы вопрос, может быть, он немножко слишком общий, но как Вы считаете, в первую очередь кто должен сделать какой-то вот решительный волевой порыв – сами жители, что по социологическим опросам кажется маловероятным… У нас социология говорит, хотя можно ей не верить, я все-таки хочу не верить, что большинство жителей России и Санкт-Петербурга равнодушны к этому вопросу, поэтому не надо трогать никого вообще с этим вопросом, вы встретите равнодушие, удивление и даже недовольство. Но есть, какие-то, конечно, инициативные группы, которые все-таки хотят, может быть, они готовы вести деятельность просвещения, готовы информировать жителей – может быть, что-то действительно сдвинется, может быть, даже равнодушие через это уйдет. И вот вопрос, кто же должен: либо сверху должны что-то делать: провести опрос, узнать – хотите вы смены названий, не хотите… Либо сами жители должны ходить, стучаться во все кабинеты, там им будут писать отписки, что не время переименовывать, не нужно. Но все-таки на что возлагать свои надежды – на инициативность людей снизу или на решение сверху? От чего стоит, скажем, в идеале, ждать решения проблемы?

 

С.Шешунова: Ну, в идеале надежду мы должны возлагать только на Бога, а действовать так, как будто все зависит только от нас. Наверное, если мы будем задавать вопрос, кто должен что-то сделать, то так ничего и не будет сделано. Давайте исходить из того, что мы должны что-то делать, делать каждый на своем месте. В каких-то случаях, насколько я знаю, инициатива исходит от властей. В разных городах задумываются над этими вопросами, и в некоторых городах, в маленьких каких-то городках власти очень даже сознательно к этому относятся и стремятся вернуть исторические названия, можно вот на сайте Фонда возвращения посмотреть такие примеры. В других случаях это инициатива местных жителей. Вот, в Великом Новгороде, насколько я знаю, как-то очень гармонично сложились настроения и власти, городской думы, и губернатора, и просто инициативных жителей – и они в полном согласии переименовали проспект Маркса в Воскресенский бульвар. Прекрасный пример. В других каких-то случаях, может быть, под давлением именно каких-то инициативных жителей власти задумались над такими проблемами. Ну, мне кажется, вообще не стоит так уж противопоставлять рядовых жителей и власть, потому что все мы получили примерно одно воспитание такое советское и все мы должны так или иначе как-то выбираться из ленинградской топонимики в Петербург, из советской топонимики возвращаться в Россию – это необходимо. А уж чья тут будет инициатива – не так уж это важно.

 

М.Лобанова: Меня привлекает именно вот эта сфера постсоветской реальности, она ведь не единственная, есть множество других сфер. Но вот эта сфера меня привлекает именно тем, что можно очень ясно, понятно, очевидно жителям высказать свою позицию. И это, действительно, если это волеизъявление будет волеизъявлением большинства жителей улицы, то власти должны будут пойти им навстречу. Здесь мы можем что-то сделать.

 

С.Шешунова: И главное, это очень легко, это ничего не стоит, никаких усилий не стоит – поставить свою подпись, мне кажется, – на это ни времени не нужно, ни денег, ничего, ни сил никаких тратить, никакого-то образования специального не нужно для этого, ничего…

 

М.Лобанова: Да, чтобы быть нравственным человеком, особого образования, действительно, не нужно. А Вас как специалиста по творчеству Солженицына не могу не спросить о знаменитом переименовании улицы в Москве. Хотелось бы, конечно, в истории, чтобы уравновесить исторические весы, допустим, какое-то имя человека, который, допустим, уничтожал Церковь, убрать и заменить именем новомученика, который пострадал, и это уравновесило бы добро и зло, потому что мы заменили, что называется, не подобное добру подобным добром, то есть какие-то похожие вещи. Или, допустим, названное именем человека, который подавлял антикоммунистические восстания, назвать именем человека, который, может быть, боролся в Белой армии и пытался объяснить крестьянам, что вот нужно активно бороться против того зла, которое вот-вот их уничтожит. И ведь уничтожили же. И так далее, то есть заменять одно другим, похожим.

 

С.Шешунова: Да, имя советского писателя, который гадости всякие писал про Россию, про Церковь, – именем того, кто все это любил.

 

М.Лобанова: Вот-вот, то, о чем мы говорили в прошлой программе, сейчас продолжается. И действительно, казалось бы, по этой логике произошло: улица Большая Коммунистическая в Москве, в связи со смертью Александра Исаевича, называется улицей Александра Солженицына. Вот как Вы к этому относитесь?

 

С.Шешунова: Да вот я думаю, что нужно было бы по той прекрасной схеме, которую Вы сейчас предложили, назвать именем Солженицына какой-нибудь современный проспект, названный именем какого-то советского деятеля, а там, где есть какие-то исторические имена, которым несколько веков, вот нужно возвращать эти исторические названия. Дело в том, что эта московская улица, которая сейчас получила имя Александра Исаевича, она же имела имя в честь святителя – Большая Алексеевская она называлась до того, как стала Большой Коммунистической. И конечно, если мы хотим возвращаться в Петербург, возвращаться в настоящую Москву и возвращаться в настоящую Россию, то мы должны возвращать эти исторические названия, а новые имена достойных людей давать новым каким-то недавно выстроенным улицам и проспектам. Ведь в том же Петербурге и в Москве тоже есть большие районы, которые возникли при советской власти, и там мы не можем предложить замену советского названия на какое-то историческое. Ну вот, скажем, улица Латышских стрелков, весь этот район, проспект Большевиков и т.д. Вот здесь-то и нужно пустить в ход те достойные имена, про которые Вы только что так прекрасно сказали. Я всей душой поддерживаю именно это – чтобы не просто так выбирали новые имена, а именно заменяли имена разрушителей на имена созидателей, имена убийц на имена благотворителей, имена гонителей Церкви на имена новомучеников, имена красных командиров на имена белых командиров, потому что Белая армия – это была христианская армия, которая защищала действительно ту Россию.

 

М.Лобанова: Недавно архиерейский Собор в феврале 2011 года выступил с инициативой: просить администрации городов и т.д. убирать из названий как раз советские имена, связанные с массовым террором, убийством людей и т.д. и все-таки стараться, чтобы память новомучеников и в топонимии как-то была увековечена. Это ведь своего рода миссионерство…

 

С.Шешунова: Конечно!

 

М.Лобанова: И вот это миссионерство мы можем с вами делать. Многие задумываются, а что значит быть христианином, ведь благая весть – она как-то должна нестись. Как? Я что должен сделать? Самое большее, что мы делаем – это пристать к какому-то человеку, который неправильно себя в храме ведет и, что называется, нашпингалять. Но нам уже и святейший патриарх и кто угодно уже объясняли, что в храме это совершенно неуместно. Сколько раз уже про это говорили, если даже патриарх по такой ерунде был вынужден выступить. Вы подумайте, каких масштабов в этом Церковь достигла. Давайте все-таки миссионерствовать с умом как-то, разные есть способы, и это вот один из них.

 

Но вот Вы знаете – еще про одну реальность, которую тоже можно назвать уже фактом истории, как вот Вы ее оцениваете, может быть, объясните. Почему в 1990-е годы были какие-то переименования и люди хотели, люди думали об этом, а прошло 20 лет – и мы не хотим, не думаем, как-то эта тема не звучит даже. Хотя нельзя сказать, что все переименовали, все вернули, Ленинградская область вон огромная стоит.

 

С.Шешунова: Да… Было движение, которое не получило развития, а движение было. Это же, вспомним, это те годы, когда как раз в Церковь шли многие люди, а сейчас, скорее, обратное движение мы замечаем. И в топонимике так же, это взаимосвязанные вещи, это все духовно связанные вещи. И приток новых людей в храмы, и сейчас отток или, по крайней мере, какая-то стагнация воцерковления. И вот эта проблема с топонимикой, и вообще проблемы отношения к советской истории…

 

М.Лобанова: Так, а что происходит, почему это?

 

С.Шешунова: Кто-то из военачальников известных сказал, Кирилл Михайлович Александров любит это цитировать: «Порыв не терпит перерыва». Порыв не нужно откладывать, нужно продолжать, если какое-то хорошее желание пришло – его нужно развивать и поддерживать эту деятельность. Видимо, возникли какие-то другие ценности, какие-то другие приоритеты… Вот я повторяю, я не помню, чтобы кто-то при переименовании улиц у нас в Дубне вообще поднимал вопрос, не пострадают ли от этого наши финансы, не будет ли это нам сложно выучить новое название, такое ведь тоже часто бывает, аргумент: а люди уже привыкли к старым названиям, а вот им сложно будет к новым привыкать, как же, это душевный дискомфорт. Такого вообще не возникало, было, действительно, сознание, что так жить нельзя дальше, как мы жили, что мы должны это изменить, что мы должны как-то по-другому эти улицы называть, и вообще жить по-другому – это было важно. А сейчас очень для многих людей – я вот по своим студентам опять же сужу – важно ощущение просто душевного комфорта, чтобы ничего не менять, чтобы ничего не пересматривать, чтобы себя чем-нибудь не обеспокоить. Почему это происходит, мне сложно сказать, но я всячески хотела бы поддержать Вашу мысль о том, что это не требует же какого-то подвига от нас – вот это участие, это тоже будет миссия. Но это не опасная миссия. Вот батюшки многие проповедуют, скажем, среди мусульман, есть же миссии, связанные с риском для жизни, а тут никакого риска ни для жизни, ни для чего нет. Можно начать с этого. Или люди, может быть, воцерковляясь, задают себе вопрос, а что я могу сделать для Церкви? У меня нет денег, чтобы пожертвовать много на строительство храма, допустим. Нет у меня вот каких-то способностей, чтобы быть, например, еще кем-то в храме, скажем, петь в церковном хоре. Но, кажется, мы можем помочь Церкви, поддерживая, выполняя решения наших архиереев. Давайте задумаемся – это же решение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, о чем Вы сказали: о мерах по сохранению памяти новомучеников, и там есть прямо пункт, там есть пункты, это же к нам обращено, к нам, если мы чада Церкви. Для нас решение наших архиереев – это руководство к действию. И там есть пункт: «Необходимо продолжать диалог с государством и разъяснительную работу в обществе для того, чтобы в названиях улиц и населенных пунктов не возвеличивались имена лиц, ответственных за организацию преследования и уничтожения неповинных людей, в том числе пострадавших за веру». Это цитата. Это постановление Собора наших архиепископов. Какие у нас могут быть сомнения в том, что это нужно, если тут написано: необходимо вести разъяснительную работу, необходимо! Ну что нам еще нужно? Чтобы патриарх лично еще об этом каждый раз говорил? И он говорит, и все нам сказано. А все эти лица, именам которых посвящены Ваши программы «Возвращение в Петербург», – это и есть все лица, ответственные за организацию преследований и уничтожения и за веру и просто неповинных людей: и Бела Кун, и Дыбенко – все они, все, все, и о ком Вы говорите, и о ком еще не сказали. Все эти советские деятели. И Калинин, который кажется таким невинным дедушкой, а и его подпись стоит под постановлением, которое открыло дорогу уже тотальному уничтожению епископата и священства в 1937-м году. Так что все они, все эти советские лидеры, без исключения, они и являются вот этими виновниками уничтожения, массового уничтожения христиан. Тут для современных христиан не должно быть никакого вопроса, надо ли им этим заниматься или не надо.

 

М.Лобанова: Да, если какой-то человек, состоятельный, верующий построил храм, мы знаем, что Церковь за каждым богослужением молится о таком человеке. Но мне кажется, что если какой-то человек бедный, а может быть, даже немощный, не имеющий средств не то что построить храм, а, может быть, даже какую-нибудь икону пожертвовать, но если этот человек потратит свои жизненные силы, время свое, просто свое разумение – походит, пособирает подписи и в результате этого этот храм перестанет стоять на улице Ленина, на улице Дыбенко, на улице Чекистов, Латышских стрелков, на улице Белы Куна… Может быть, на каких-то улицах нет храма, но хорошо, чтобы они были. Посмотрите, у нас сколько храмов стоит на улицах с такими ужасными антихристианскими названиями. Мне кажется, что заслуга такого человека перед Церковью, и земной и небесною, перед Богом будет равна заслуге того человека, который храм построил. И вот это открытость, можно сказать, Бог открывает каждому возможность сделать равный подвиг.

 

С.Шешунова: Да, это замечательная мысль, и я даже ее хотела бы продолжить: и может быть, этому человеку были бы благодарны те тысячи людей, убитых по приказу того же Бела Куна или Дыбенко, они, может быть, будут его поддерживать, помолятся о нем перед Престолом Божиим.

 

М.Лобанова: Да, потому что они мученики, большей частью. Мученики, имен которых мы, может, не знаем, но у Бога они прославлены, и обращение к их памяти для нас чрезвычайно важно.

 

С.Шешунова: Чрезвычайно важно. Потому что нам так не хватает часто их поддержки, мы не заслуживаем поддержки новомучеников, если мы живем на улицах с именами их убийц. Как они могут за нас молиться, если… ну это невозможно, мне кажется.

 

М.Лобанова: Да. Илм вот мы думаем, почему у нас так много разводов. У нас какие-то программы государственные… А что, если при каждой свадьбе мы совершаем этот псевдорелигиозный ритуал, когда вместо священника выходит тетенька, вместо священника тетенька подает кольца – ну хорошо, допустим, мы привыкли к этому, так наши папы, мамы женились. Но потом все ведь куда едут? Едут к вечному огню, они там фотографируются. Это же место, где похоронены Володарский, Урицкий, причем не просто похоронены, многие не знают, что там могилы, они не знают, что это такое капище с этим вечным огнем, с этими надписями, Луначарским сочиненными, в виде религиозных гимнов.

 

С.Шешунова: Да, это поклонение…

 

М.Лобанова: Туда все едут в начальный, в первый день своей семейной жизни – ну так о чем мы говорим…

 

С.Шешунова: Да, в семейной жизни, уж тем более, если мы христиане, мы должны тоже просить помощи святых. Есть прославленная тоже семья царственных страстотерпцев, которые в семейной жизни тоже наверняка могут подать помощь как любящая семья, как крепкая семья. Но как мы будем к ним обращаться, если мы, опять же, живем на улицах имени тех, кто ответственен за их мучения, за их смерть, правильно? Что-то нормальное, естественное – привыкли мы к улицам Свердлова, Войкова и Ленина – так что же, конечно, не будет у нас семей, когда мы так живем.

 

М.Лобанова: Я бы мечтала, чтобы в нашем городе Санкт-Петербурге, столице Российской империи, где последний российский император государь Николай II, последняя русская императрица государыня Александра Федоровна, чтоб у нас были улицы и их имени, отдельно, и имени их детей, убитых нами. Иначе о каком покаянии мы будем говорить, если мы не хотим, считаем несправедливым называть улицы их именами. У нас улиц полно на окраинах, пожалуйста.

 

С.Шешунова: Да. Мы все это воспринимаем, к сожалению, как естественное состояние наших улиц. Ну давайте немножко выйдем за пределы наших границ, посмотрим, как в других странах обстоит дело. Ведь и в Англии была когда-то кровавая революция, и короля тоже казнили, но не сменила Англия свои тысячелетние названия городов и улиц на имена Кромвеля и сподвижников его, вот этих революционеров. Во Франции была Великая, как говорят, французская революция, тоже был террор. Говорят: во Франции тоже есть имена Робеспьера и Марата как названия улиц, и ничего – Франция прекрасно живет. Но там единицы этих улиц. А если приедешь во Францию, то сразу увидишь, что там очень много улиц, названных именами святых. Вот тоже страна, где когда-то тоже была революция, тоже казнили короля, но там же нет тысяч улиц, например, Робеспьера, ну одна, две где-то есть на всю Францию, но не пять тысяч, как у нас улиц Ленина и всех этих революционеров. И во всех странах, даже, помню вот, в Женеве современная улица, совершенно современный район – но там улица святой Цецилии, имена святых даже в современных каких-то районах мы видим. Нигде мы не видим этих имен убийц, кровавых революционеров, по крайней мере, в таком количестве. Единицы их могут быть, но не десятки, не сотни, и уж тем более не тысячи, как у нас. Поэтому у нас какое-то совершенно уникальное положение в мире, и мы не имеем право его воспринимать как нормальное.

 

М.Лобанова: Да. Вот сколько мы говорим, что благословенная Франция, прекрасный город Париж… Все у нас так стремятся туда – там очень хорошо, никто не спорит. Сколько имен святых в улицах Парижа? Сколько имен святых в улицах Петербурга? Ни одного.

 

С.Шешунова: Да, если судить по топонимике, Париж, конечно, более христианский город.

 

М.Лобанова: Здесь мы вынуждены прерваться. Это вторая часть беседы со Светланой Всеволодовной Шешуновой, доктором филологических наук, автором нескольких циклов лекций на радио «Град Петров». Два из них вышли на дисках – «Жизнь и творчество Александра Солженицына» и «Судьба и книги Ивана Шмелева», и сейчас мы ожидаем в эфире новый цикл лекций, посвященный двум христианским писателям: Льюису и Толкиену, это будет премьера.

 

Большое спасибо Вам, Светлана Всеволодовна, за участие в программе «Возвращение в Петербург». Передачу вела Марина Лобанова. До свидания.

 

С.Шешунова: До свидания.

 

Текст: Марина Матвеева

 

 

См. также:

Иван Шмелёв: «Рвёте самую память России, стираете имена-лики, самое имя взяли, пустили по миру безымянной, родства не помнящей»

«В смену наименований городов был вложен глубокий смысл. Это ведь знак подчинения страны, знак господства над этой страной». Доктор филологических наук, исследователь творчества А.И.Солженицына и И.С.Шмелева Светлана Шешунова. Часть 1

Колчак глазами русской культуры

В программе Марины Лобановой «Под знаменем России» слушайте передачи с участием доктора филологических наук, профессора Светланы Шешуновой, тема — взгляд русских писателей и поэтов на личность и роль в русской истории адмирала Колчака

Белые красные писатели: Булгаков, Шварц, Катаев, Бианки, Маршак

«И вот с этого времени и до конца 1919 года в его биографии белое пятно». Пять передач Светланы Шешуновой о советских – «красных» – писателях, во время Гражданской войны занимавших противоположную сторону: Булгаков, Шварц, Катаев, Бианки, Маршак

 

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Наверх

Рейтинг@Mail.ru